Синдром Кандинского
Шрифт:
На пляже Антон бесцельно побродил по горячему песку, посидел на сломанном стуле открытого кафе, которое днем почему-то всегда было закрыто и оживало только ближе к вечеру. Посидев в тени, Антон двинулся дальше, а когда ему надоело жариться на солнце, свернул под деревья и вскоре дошел до рынка.
Обилие продуктов на прилавках напомнило Антону, что он давно ничего не ел. Тогда он залез в задний карман брюк и убедился, что деньги на месте.
В уличном кафе, где вместо стульев и столов стояли тяжелые, отполированные задами колоды, жарили шашлык, и дым из жаровен гулял
– Побывать на Кавказе и не поесть шашлыка, - сказал себе Антон, - это все равно, что лечь с девой и...
– Не закончив фразы, Антон рассмеялся и добавил: - Ну уж, шашлыку-то я точно поем.
Взяв два шампура с дымящимся ароматным мясом, Антон тут же решил, что погорячился - такого количества мяса он не осилил бы даже в былые времена, когда имел привычку есть по три раза в день.
Шашлычник предложил ему взять водки, но Антон отказался, сославшись на жару.
– Тогда возьми вина, - не отставал тот.
– Шашлык без вина - обычное мясо.
– Я не пью, - поморщившись, ответил Антон.
– И не курю.
– Молодец. Долго жить будешь, - равнодушно сказал шашлычник и, потеряв к клиенту всякий интерес, занялся своими делами.
Антон устроился в тени под стеной. Он вертикально воткнул один шампур в колоду, а за второй принялся с энтузиазмом, достойным великого обжоры Гаргантюа. Он громко и смачно чавкал, закатывал глаза от удовольствия, сопел и даже постанывал перед тем, как проглотить разжеванный кусок.
Взявшись за второй шампур, Антон решил немного передохнуть, тем более что первый голод он уже утолил, и теперь можно было не спеша наслаждаться всем сразу: относительной прохладой буквально в метре от дымящегося асфальта и беспощадного солнечного света, приятным чувством занятости, тем более что всего пятнадцать минут назад он не знал, куда себя деть, и даже некоторым отупением, наступившим благодаря съеденному шашлыку. Он перестал так остро ощущать драматическую неопределенность своего положения. Хорошо пережеванное мясо легко тяжелым балластом в его желудок, и у Антона появилось чувство устойчивости, а вернее, сытое равнодушие ко всему происходящему.
Он вцепился зубами в мясо и сорвал с шампура первый кусок, когда увидел посреди рыночной площади свою бывшую жену Лену. Она стояла с авоськой, из которой торчали перья лука, обмахивалась журналом и, по-видимому, кого-то ждала.
Антон выплюнул кусок мяса на землю, положил шампур на колоду и как загипнотизированный, не спуская с Лены глаз, пошел к ней, на ходу убыстряя шаг.
Появление Лены сильно взволновало его. Он даже почувствовал, что немного задыхается. В горле у него не то что пересохло - там непонятно из чего как бы возникла и встала поперек какая-то геометрическая фигура с острыми углами.
Вытерев жирные губы тыльной стороной ладони, а руку о брючину, Антон миновал табачный ларек и остановился перед Леной в тот момент, когда она повернула голову в его сторону.
– Ой!
– испугалась Лена и прижала руку с журналом к груди.
– Это ты.
– Да, я, - расстроенно сказал Антон, чувствуя, что
Лена оглядела его с ног до головы, ещё больше удивилась и спросила:
– Что это за вид? Ты что, живешь в мусорном контейнере?
– А как я должен выглядеть на курорте?
– раздраженно ответил Антон. Он пошевелил пальцами ног и сказал: - Хожу босиком. Говорят, полезно. Сегодня постираюсь, и все будет в порядке.
– Честное слово, ты меня напугал, - сказала Лена.
– Ты в зеркало давно смотрелся?
– Давно, - поморщившись, ответил Антон.
– У меня нет зеркала. И в том поганом курятнике, который я снял, тоже нет зеркала. Люди в них просто смотрят друг на друга и причесываются. А мне не на кого смотреть, я один живу.
– Да?
– с сомнением в голосе спросила Лена.
– Ну и чего ты хочешь?
– Ты даже не поздоровалась со мной, - сказал Антон.
– Ты тоже, - ответила Лена.
– Да, здравствуй, - смутился Антон.
– Я приехал повидать вас. Хотел поговорить с тобой. Может, даже погулять по городу.
Лена пожала плечами, взглянула в сторону рынка, и Антон догадался, что на рынок она пришла не одна.
– Откровенно говоря, я надеялся, что уговорю тебя, даже если стал тебе противен. Ну можно же договориться двум нормальным людям.
– Нет, нельзя, - ответила Лена.
– Раньше надо было договариваться.
– Раньше, - тихо сказал Антон.
– Раньше я ничего этого не знал. Человеку мало сказать, что он не прав, он должен это почувствовать.
– Ну вот я и помогла тебе почувствовать, - ответила Лена. Благодарить не надо.
– Ты знаешь, я бросил колоться, - не обращая внимания на сарказм, сказал Антон.
Лена усмехнулась и подчеркнуто равнодушно спросила:
– И давно?
– Давно, - ответил Антон.
– Вернее, недавно. Три дня назад.
– Что-то не верится, - сказала Лена и опять посмотрела в сторону рынка.
– Верится, не верится, - раздражился Антон.
– Перестань ты говорить со мной таким тоном.
– Ладно, я пойду, - сказала Лена.
– Мне только твоей истории не хватало. Бросил и молодец. Ты прав, мне не до тебя. Попробуй начать все с самого начала. Ты ещё молодой. А я уже не хочу обратно в эту клетку.
– Да?!
– тихо, с отчаянием в голосе вопросил Антон.
– Ты когда-нибудь умирала?
– Нет, не приходилось, - начиная нервничать, ответила Лена.
– Но болела ведь? И вот представь себе, после тяжелой болезни ты выздоравливаешь и говоришь человеку, которого считаешь самым близким: ЄЯ выкарабкаласьє. А он отвечает тебе: ЄМне все равноє.
– А ты вспомни, - не выдержав, почти закричала Лена.
– Со мной это было много раз. Хотя что ты можешь помнить, кроме своего кайфа?! Сколько я болела! И в маленькие промежутки, когда у тебя не было морфия, я надеялась, что вот, наконец ты бросил. И когда я говорила тебе об этом, ты смеялся, и начиналось все сначала. Так что насчет болезни помолчи. Я свое отболела, и не тебе упрекать меня в равнодушии.