Синдром Клинтона. Моральный ущерб
Шрифт:
— Пионерская зорька в ушах у девочки звучит?
— Я бы назвал это наиболее точным определением, — Берг с воодушевлением ткнул пальцем в крепыша.
— Да, яблонька от вишенки недалеко падает, — процедил, соображая что-то, тот. — От осинки апельсинки не родятся. Что папа — пионер всем пример, что доча — пионерка всем примерка. — Он так внимательно смотрел Бергу в глаза, что левое веко его дрогнуло и задергалось в нервном тике. — Врешь! Рака за камень заводишь, доктор наук!
— Ну, допустим, вру, — согласился Берг. — Однако вы сами-то этот аспект не рассматривали, что
В кармане крепыша затрещал телефон. Вынув его и прижав к уху, он некоторое время слушал, а потом с нескрываемым удовольствием окинул взглядом пленников.
— Ну вот. Конец истории. Наша девочка засветилась в Шереметьеве. Ее самолет вылетает в Пулково через три часа. — Посмотрев на стену, он с удивлением пожал плечами: — Пишет — «18.00», а билет берет на четыре утра. Странная девочка.
Куртеев почувствовал, как у него похолодело сердце. Все, что он слышал и видел, не укладывалось в мозгу. Слава богу, что говорил с ними один Берг. Спроси они о чем-нибудь Тихона, тот лишь хлопал бы ресницами и открывал рот. Вика и пропавшие три миллиона евро как-то не совмещались в одну сюжетную линию. Куртеев был уверен, что Вика и три миллиона могут существовать отдельно друг от друга. Вместе — никогда.
— Что ж с вами делать? — покусывая нижнюю губу и морщась, словно страдая от потери памяти, сказал крепыш, очень похожий на человека, в адрес которого кричал Жириновский, когда его бил депутат Савельев: «Где этот чертов Малышкин?» — Посидите-ка вы пока здесь. А то целый день под ногами путаетесь. Сбежите — и черт с вами. Только как вы побежите? Одежду вашу уже того, порезали маленько. Надо же было чем-то заняться, пока вы спали. Пошли! — Поднявшись и хрустнув растревоженными за годы поднимания тяжестей коленями, он поднялся и направился к выходу. За ним поплелись остальные. Чтобы поставить многоточие в истории, Идиот пнул сначала Куртеева, потом Берга.
— Вот что! — вспомнил ведущий уже на выходе. — Я на вас Истасова натравлю. Сейчас заряжу придурка, который у меня в машине сидит, и запущу в офис «Макарены».
— А что, Истасов тоже в деле? — крикнул Берг.
— А кто, по-вашему, свел Лукашова с Пятько?
«Теперь понятно, — подумал Куртеев. — Теперь ясно, что три фамилии на листке — не подгон данных для правильного ответа. Просто бухгалтер Вика увидела в буквах цифры и разместила их нужным образом».
Глава 20
— Ну, и что теперь будем делать, уважаемый профессор? — съерничал Куртеев, вдыхая оставленный компанией Лукашова запах сигаретного дыма и терпкого одеколона.
— Нужно снять наручники, — найдя очки и разместив их на носу, ответил Берг.
Тихон с презрением посмотрел на приятеля по неволе.
— Предположим, браслеты я с нас сниму. А что дальше? Вы видели нашу одежду? — Он кивнул на кучу порезанных вещей. Пиджаки, брюки и даже их трусы были словно пропущены через аппарат для резки документов: они распустились на ровные полосы. Куртеев был уверен, что знает, кто сделал это с такой любовью. Берг предлагает отстегнуться. Ну и, действительно, дальше-то что? Прикрыться одним видом Таррагоны на двоих и бежать по Стасовой до
— Дальше, спрашиваю, что?! Через два часа эти дегенераты возьмут в аэропорту Вику, а у нас даже носков нет!
Берг поправил очки. Так он всегда делал, когда знал ответ, а студент не знал, что он знает.
— Вы плохо соображаете для человека, собирающегося стать мужем умнейшей из женщин.
Куртеев посмотрел в глубь комнаты и решительно замотал головой:
— Вы спятили?!
— Вы хотите получить мою дочь?!
— Но не такой же ценой!..
— А-а, — взревел профессор, — вы торгуетесь?
Куртеев рывком дотянулся до лежащей на полу шпильки для волос и, не отрывая ненавидящего взгляда от Берга, стал гнуть ее меж пальцев.
— Я очень сожалею, Игорь Оттович, что судьба нас не свела в такой ситуации пару лет назад. Зачеты и отличные оценки были бы мне гарантированы.
— Кто бы вам поверил? Шантажист липовый…
Стиснув зубы, Куртеев щелкнул шпилькой, сломал ее, но зажим на браслете освободил руку. Через минуту свободным оказался и профессор.
— Возьмете вот это?
— Желтое с красным?
— Зато рукава три четверти, вам впору!..
— Никогда в жизни. Я не проститутка.
— А, мы из эстетов? Ну, тогда наденьте вот этот строгий костюм. Эта юбочка на вас будет смотреться как миди.
— Вкус, молодой человек, нужно соблюдать всегда и во всем.
— Ну, вот это прикиньте… От, черт, велико… Господи, отчего вы такой маленький?! Вот, в горошек…
— С ума сошли? Блузка навыпуск! Нужен пояс!
— Вы в своем уме?! Вы же не на гулянку собираетесь!..
По существу, проблема была только с Бергом. Игорь Оттович манерничал и психовал.
— Одевайтесь быстрее, черт бы вас побрал, радуйтесь, что вам тут обувь по размеру подходит!..
В конце концов Берг нашел то, что ему пришлось по нраву. Таким профессора Куртеев еще не видел. Берг стоял в топе, короткой клетчатой юбке и нейлоновых черных гольфах, в которые были заправлены аристократически утонченные волосатые ноги. Завершали гардероб остроносые туфли на плоской подошве.
— Я п-похож на шотландца?
— Мля-я, — в бешенстве протянул консультант, — вы похожи на «татушку».
Выскочив из квартиры, они спустились к двери подъезда.
— Стойте здесь и не дергайтесь, пока я вас не позову, — приказал Куртеев. — Я не намерен шокировать вашим видом этот двор.
Приоткрыв дверь, он увидел черный «Мерседес», останавливающийся на импровизированной парковке. Тихон распахнул дверь и спринтером приблизился к водительской дверце. Выбиравшийся из-за руля огромный мужик лет сорока с небольшим стоял к нему задом и тянул за собой из салона пакеты. Они оказались лицом к лицу в тот момент, когда покрытый фиолетовыми татуировками громила с коротко стриженной, почти лысой головой развернулся, чтобы захлопнуть дверцу. Вид Куртеева его не столько удивил, сколько насторожил. Этой секунды Тихону хватило. Схватив хозяина «Мерседеса» за плечи, он с силой ударил его голову о свой лоб. Звук, который при этом раздался, заставил выглядывающего из-за двери Берга покрыться испариной.