Синдром Клинтона. Моральный ущерб
Шрифт:
— Поймите же, молодой человек! — вскричал он, хватая Куртеева за лацкан пиджака. — Вы загнали меня в угол! Я из кожи вон лезу, так не будьте же сволочью, не выпендривайтесь!.. Если бы я не хотел вам помочь, вы уже давно висели бы на дыбе и молили о пощаде! Но вы взяли меня за самое больное место… За самое больное… — Истасов тоже не заметил, как перешел на «вы». В общем, все свидетельствовало о том, что взаимопонимание между конфликтологом и президентом налаживается. — Сейчас мы попробуем сонировать пространство, занимаемое персоналом. И для этого мне понадобится мой человек! Формально он менеджер, но фактически мой помощник. Слухи! Мы должны знать, слышал ли кто в моей компании о Вике. И для этого делегируем наш разговор в мою корпоративную среду, мой мальчик!
— Я
— Я подведу своего парнишку к главным сплетникам компании. Как вы еще тупы, простите, оттого, верно, что молоды… Главные сплетники любой компании — это обязательно средний менеджмент или руководство! Все остальные — спам на «мыле»!
Истасов говорил и говорил, не останавливаясь. Врать таким образом категорически невозможно, думал Консультант-Плюс. Как бы то ни было, все, что он слышал, было похоже на правду. Именно так и должен был вести себя человек, желающий помочь, но из корыстных побуждений.
— Откуда вы знаете, кто главный сплетник в вашей компании? — рыкнул он в ответ только потому, что нужно было как-то отреагировать.
— Напрягитесь. Напрягитесь. Только внимательный человек может как следует рассмотреть пространство вокруг себя. Вы конфликтолог и поначалу здорово удивили меня. А сейчас разочаровываете. Не заставляйте меня вызывать СБ. Гните меня дальше, чтобы я не сомневался в вашем интеллекте!.. — жарко дыша, говорил Истасов. — Главные сплетники в компании — это те, кто больше всего заинтересован в общении с вами! Как только вы начинаете чувствовать, что отвечаете кому-то чаще, чем остальным, и ответы эти не связаны с его должностной инструкцией, — фиксируйте мерзавчика в своем черном списке! И сливайте через него персоналу всю дезу. Однако не сближайтесь — вот тут-то вам и понадобится «коммуникатор»… Вон он, идет…
Куртеев посмотрел туда, куда указывал украшенный перстнем с изумрудом мизинец-колбаска Истасова, и почувствовал, как у него немеют ноги.
— Вот, к примеру… — захрипел, заговорив о неприятном, Истасов, — меня возьмем, к примеру… Зная, что завтра вы меня сдадите и я окажусь в Бермудском треугольнике меж двух баб и общественности, я пустил бы легенду с бородой о том, что меня уже трижды в течение десяти лет пытались скомпрометировать на связях с женщинами и трижды попытки врагов срывались… Слушок дошел бы до жены, и она обязательно расспросила бы меня дома, что за слухи поползли по офису. И я бы сказал ей: «Дорогая, еще до тебя, когда я работал в компании по производству упаковки, нехорошие парни пытались уволить меня из отдела», — и я в деталях рассказал бы ей, как это было. На следующий же день жена передала бы сослуживицам эту легенду так, как если бы была тому свидетелем. Знаете, женщины, они все одинаковы… Так в офисе все узнали бы о том, как Истасова пытаются ловить на невозможном. И когда вы завтра поставите меня перед действительностью, от меня уйдет жена. Но все будут жалеть Бориса Борисовича и проклинать его глупую жадную жену, поверившую сплетням, но не поверившую мужу. Я сохраню положение, а после вернется жена.
— Вы не любите жену, верно?
— Верно, но это не ваше дело. Закрывай быстрее дверь, дует!.. Познакомьтесь, это Пусодин Роман, мой помощник. «Коммуникатор». Тоже, в некотором смысле, консультант по корпоративным отношениям.
Глава 16
По тому, как Рома шел к машине, с каким трудом заглядывал в окно и не решался сесть даже после приказа босса, Куртеев понял, что есть в жизни любого служащего страх больший, чем страх просто потерять работу. Все страхи офисных служащих относятся к тем группам страха, что и всех людей. Ужас от одной мысли умереть — страшнее самой смерти, страх потерять близких уже давно переступил границу этических ощущений и переместился в разряд практических соображений. Потерять родственников сегодня в России — это куда больше, чем ощутить потерю родного по крови человека. Теряя брата, сестру, родителей, ты теряешь единственную опору и надежду. Во времена,
Ромин страх был прозаичнее.
«Выдал, гад?» — спрашивали его глаза, когда он, распахнув дверцу, посмотрел на Куртеева.
«Если бы выдал, ты бы свой член уже давно носил в кармане», — отвечал взглядом Куртеев.
— Вот, познакомьтесь, консультант по корпоративным отношениям, — произнес Истасов, разворачиваясь так, чтобы было хорошо видно и Тихона, и менеджера торгового отдела, — с консультантом по корпоративным отношениям. Коммуникатор Пусодин. Хороший парень. Смышленый, коммуникабельный.
— Мобильный, по глазам вижу, — добавил Куртеев.
— Есть такое дело, — согласился Истасов. — Чуть-чуть бы организаторского таланта, цены бы ему не было.
— Ну-у, это он так, косит, — вступился за нового знакомого Тихон. — Чтобы не переусердствовать. Он просто старается не выделяться из толпы. Организаторский талант из него так и прет, вижу. И красавчик, каких поискать. Такие женщинам нравятся. Тем, кому за сорок.
Борис Борисович ухмыльнулся, Пусодин замер.
— Вот сейчас мы этого красавчика и направим правду искать… Если вам вздумается меня разоблачать, консультант, я использую его для оживления легенды о моей нравственной чистоплотности. Сфабриковали бы газетку, где я на фото двадцатилетней давности, вырезали бы статейку с утверждениями журналиста о том, что Истасов выдержал очередной натиск клеветы, и забыли бы случайно на столе, в приемной. Через полчаса благодаря секретарше весь офис знал бы о содержании статейки, а Рома отправился распускать слух о том, что в Москве, говорят, хотят очернить Бориса Борисовича. Да-да, говорили бы ему, мы слышали. И когда бы вы начали разваливать мою жизнь, консультант, полторы тысячи человек «Макарены» уже видели бы в вас мерзавца. Ничего, что я вас по вопросам конфликтологии консультирую без разрешения?..
— Можно я сам ему задание дам?
Истасов добродушно разрешил.
— Рома… Вас же Ромой зовут?
— Да, — скрипучим голосом ответил Пусодин, прокашлялся и сказал уже отчетливо: — Да.
— Рома, сейчас вы пойдете в офис и пустите слух о том, что Федеральное агентство по кинематографии просит прокуратуру провести проверку деятельности продюсера Пятько Олега Иосифовича. Он-де замешан в грязных операциях по провороту в компании «Регион» средств, выделяемых кинокомпании «Маунтайн» для съемок фильма. Запустите — и идите пить чай. Через двадцать минут садитесь в холле и начинаете снимать камерой мобильного телефона входящих посетителей.
— Это что за задание такое? — удивился Истасов. — И потом, в офисе работает триста человек. Пусодин не знает всех в лицо. Почем ему знать, посетитель вошедший или сотрудник?
Куртеев почесал нос. Ему очень хотелось встать под душ и по-человечески, то есть никуда не торопясь, перекусить.
— Я был в вашем офисе, Истасов. Это типичный московский офис. Так вот, Рома, если в этом офисе ты увидишь хорошо одетого человека, это и есть посетитель.
— Хорошо разбираетесь в психологии персонала.
— Сколько я общался с вашим «коммуникатором»? Минуту? Но мне и ее хватило, чтобы сделать вывод о том, что у этого типа в кармане есть записная книжка.
— Записная книжка у менеджера? К черту вас! Зачем менеджеру записная книжка?
— То-то, что менеджеру не нужна. А вот чиркнуть карандашиком, кто и что где сказал лишнего… Так вот и вычисляют сексотов. А потом через них же боссов гнобят.
Истасов посмотрел на Пусодина.
— Пишешь, что ли, дефективный?
Рома отвернулся.