Синдром космопроходца
Шрифт:
– В общем, вы правы. Именно он и помог, а потом я вызвала телегу, – продолжила рассказ Джиллини. – Не волнуйтесь. Я, конечно же, пожалею вашу репутацию. Некоторым мужчинам ведь очень не нравится быть спасенными.
Рокотову было плевать. Его гордость порядком давно не восставала по столь дурацким поводам. В дальней разведке быть спасенным, как и спасать кого-то – в порядке вещей. А от заморочек, связанных с гендерными отличиями, космопроходцы давно избавились как от вредного психологического атавизма. Волновало сейчас его совершенно другое:
–
Джиллини повела плечом:
– Человек, как и мы с вами, но гораздо больше знающий об этих лесах и земле.
– Из чего я делаю вывод, что, когда вы прилетели, Витэр уже жил здесь.
– Зовите его Виллэром или хотя бы Вилл, пожалуйста, – настойчиво потребовала Джиллини, пусть и в просительной форме.
– Словно он способен услышать, – усмехнулся Рокотов. Джиллини, однако, шутку не поддержала. На ум пришло, как она позвала Витэра в лесу, и Рокотов сдался: – Хорошо, как скажете. Так я прав?
– Я прибыла не с первым кораблем.
– Но наверняка наводили справки?
– Представьте себе – нет, – ответила она раздраженно. – А что такое? Думаете, он отстал от корабля? Снова ищете своего на Новом Йоркшире? Он, конечно, похож на космопроходца, но разве вы способны жить на планетах?
Рокотов покачал головой и решил сменить тему, ругаться не хотелось:
– Не наводили и ладно. Я в долгу перед вами. Спасибо.
– Ай, пустое, – сказала она, улыбнувшись. Похоже, напридумывала она себе много забавного. – Разве только будете позволять мне именовать вас мурселяго. Просто так, в качестве дружеской шутки.
– Идет, – сказал он, удивленно.
Джиллини решила с ним пофлиртовать или ему почудилось? Еще вчера Рокотов абсолютно точно ей не нравился.
Они проговорили до глубокой ночи, и можно было дать руку на отсечение: Джиллини совершенно не тяготило общение. Она получала от него удовольствие и не спешила уходить.
«Неужели Витэр обладает такой властью над колонистами? И отчего в таком случае он не сумел заставить меня все позабыть? – подумал Рокотов, когда дверь за ней закрылась. – Кажется, он и сам был раздосадован, что не смог».
– Катится… катится колесо, – пропели внезапно чуть ли не на ухо. – Катится…
Но подобного не могло быть! Рокотов отбросил в сторону одеяло и вскочил. Поющий немедленно умолк, затем продолжил едва слышно. Пришлось ходить кругами по комнате, пытаясь сообразить, откуда доносятся звуки. Рокотов остановился у плотно прикрытой двери, ведущей в ванную, задержал дыхание, как перед прыжком в воду, и потянулся к ручке.
Зеркало – к счастью, небольшое, овальное, расположенное над раковиной – показывало совершенно неправильное отражение. Никогда у Рокотова не было рыжих волос и зеленых глаз. Он, как и все подростки, экспериментировал с внешностью в юности, но никогда столь радикально. За спиной неправильного отражения клубился туман. Из него временами проступали очертания лестниц из черного металла, ведущих из ниоткуда и уводящих в никуда.
– Вертится-вертится круг, по нему движется колесо… – проронило
Рокотов мотнул головой.
– Одни принимают, не видя. Другие видят, не принимая, – произнесло отражение и взмахнуло рукой.
Туман исчез, за его спиной встала сиреневая луна… псевдолуна!
– Вздор! – ответило отражение его мыслям. – Но тебе проще думать рационально, чем предположить…
– Предположить, что?..
– Теоретически иные вселенные существуют. Точно так же можно утверждать и реальность параллельных измерений, – произнесло отражение голосом профессора из сна, и Рокотова прошил холодный пот.
Он развернулся, чтобы уйти, и застыл, не в силах сделать ни шага. Сердце в груди пропустило пару ударов. Дверь никуда не делась. Она висела в воздухе, прямо посреди рассветного неба, а вокруг простиралась поляна с изумрудной травой.
– Но, конечно же, гораздо проще все валить на умопомрачение, – с этими словами некто сжал плечо Рокотова холодными жесткими и неприятно знакомыми пальцами.
– Будь проще, свалил бы, – прошептал Рокотов, пока не оборачиваясь. – Так значит, контакт и иное измерение?..
Позади раздался смешок и все же пришлось обернуться. Обернуться, чтобы увидеть…
Смотреть на зеленоглазого Витэра с длинными рыжими волосами было непривычно.
– А сказать словами через рот? – спросил Рокотов.
Витэр (или все-таки не он?) покачал головой.
– Это вы говорите… и тем перекраиваете собственную реальность. Я могу лишь показать.
– Ну… покажи, – пробормотал Рокотов. – Со своей ненормальностью разберусь самостоятельно и позже, а сейчас желаю знать.
– Наконец-то! – Витэр сверкнул глазами, которые тотчас затопила синева, тряхнул головой, возвращая волосам иссиня-черный цвет, в них заблестели капли воды, сформировав корону, а потом пространство вокруг изогнулось, закружилось черной воронкой вихря и выкинуло их обоих в пустоту.
Рокотов зажмурился, затем заморгал, и пустота начала обретать вначале свет и тени, а затем очертания окружающих предметов.
– Ты ведь знаешь: нет ни материи, ни пространства, люди воспринимают лишь волны? – поинтересовался Витэр. – Весь ваш мир создан ими: продольными и поперечными. Остальное вы выдумываете сами.
– Ну… допустим, – Рокотов действительно слышал эту теорию. – Тогда почему два человека видят одно и то же?
– Договариваться умеете, – рассмеялся Витэр. – Без слов.
Просторный каменный зал больше напоминал пещеру. Впечатление усиливали многочисленные чадящие факелы, развешенные на стенах. Гарь лезла в нос, однако она, как оказалось, была еще не самым худшим. Запах немытого человеческого тела всегда вызывал у Рокотова рвотные позывы.
– Мы здесь ненадолго, потерпи, – произнес Витэр, сильнее сжимая пальцы.
– Руку отпустил… – зашипел Рокотов.
– Иначе ты не поймешь ни слова.
Рокотов дернулся, но с тем же результатом мог пытаться в одиночку сдвинуть флайер.