Синдром отката
Шрифт:
– Если наведете справки – а вам, правительнице страны, расположенной ниже уровня моря, следует знать о таких вещах, – немедленно услышите печальную историю проекта MOSE [37] , – подсказал ей Микьель.
А итальянец не промах – умело преподнес ей недостающие сведения и тут же поднял деликатную тему.
– Ситуация у вас и в самом деле непростая, – ответила она. – Все эти каналы, болота… От Адриатики просто невозможно отгородиться так же, как мы отгородились от Северного моря.
37
Проект MOSE (акроним от итал. Modulo Sperimentale Elettromeccanico, Экспериментальный электромеханический модуль) – технический проект, начатый в 2003 году и предназначенный
Микьель кивнул.
– Строить стены бессмысленно – в лучшем случае лишь поможет выиграть время. Необходимо остановить подъем уровня моря. Иначе наш город погибнет.
Саския подняла брови и улыбнулась, показывая, что готова счесть это за шутку и пропустить мимо ушей. Для вечеринки с коктейлями разговор пошел слишком уж прямой и откровенный. Невозможно «остановить подъем уровня моря» в одном-единственном месте – он везде одинаков. Либо уровень моря поднимается, либо нет. Чтобы его остановить, нужно изменить климат во всем мире. Мышление такого типа – давайте, мол, изменим климат на всей планете, чтобы нашему городу стало хорошо, – было вполне естественно для Венеции века этак двенадцатого, но в наше время несколько режет слух.
Он с обезоруживающей улыбкой пожал плечами.
– Прошу прощения, – сказал он, – разве нас не для этого здесь собрали?
– А вам известно, кто приглашен? – спросила Саския.
– Узнал только четверть часа назад. Лондон, Сингапур, Венеция, Нидерланды – и, разумеется, Хьюстон. Что у них общего?
– Кроме очевидного? Того, что всем им подъем уровня моря грозит гибелью?
– То же верно и для Бангладеша. И для Маршалловых Островов. Но их здесь нет.
– Деньги, – ответила Саския, не сводя глаз с ряда сверкающих запонок на рукаве одного представителя лондонской делегации. Разумеется, сделаны на заказ: одна, чуть больше остальных, перекликается с массивными наручными часами. Вот почему еще выгодно быть королевой: можно даже не притворяться, что подобные вещи производят на тебя впечатление.
– Чтобы вступить в клуб, – подхватил Микьель, обводя комнату сдержанным жестом, – по-видимому, необходимо испытывать серьезную угрозу со стороны моря, а кроме того, иметь достаточно денег и, я бы сказал, достаточно технократический менталитет, чтобы быть готовыми с ней бороться.
Саския сделала мысленную заметку: поручить Амелии выяснить, не связан ли итальянец с фашистами.
– А Венеция отвечает этим требованиям? – спросила Саския. Пусть видит, что она тоже умеет говорить напрямик.
– Формально? Нет. Безусловно, она под угрозой. Но это просто еще один современный город, весьма стесненный в средствах. Часть страны, в которой климатическая ортодоксия считается пустой болтовней. Как и в Нидерландах.
Не было нужды спрашивать, что понимает Микьель под «климатической ортодоксией». Даже не будь она главой страны с традиционно сильной партией «зеленых», ей по уши хватило бы почти ежедневных экологических лекций от Лотты.
– И все же… будь вы здесь в каком-то официальном качестве, думаю, вы бы чуть больше рассказали о себе, – заметила она.
– В Венеции нет монархии. Приходится что-то изобретать на ходу, – с усмешкой пожал плечами Микьель. – К тому же ни денег, ни воли технократов к власти… как вы понимаете, от правительства Италии не дождешься.
Саския молчала и смотрела на него выжидательно. Инстинкт подсказывал ей, что, пока Амелия не выяснит всю подноготную этого венецианца, лучше помалкивать.
– Понимаю, – продолжал Микьель, – такому человеку, как вы, разумеется, нужны объяснения. Вы хотите знать, кто я и что я. Разумное, справедливое желание. Этот вопрос необходимо разрешить, и поскорее, чтобы он не превратился в источник недоразумений. Но, возможно, вы согласитесь, если я скажу: на вечеринке с коктейлями – не время и не место.
– Согласна с вами. И слышу в этом предложение найти время и место получше.
– Договорились.
– Рада была с вами познакомиться, Микьель.
– И я очень рад, ваше величество, – ответил он и на том откланялся.
Вердикт: очень невысокое сопротивление (хотя немного смущает присутствие сестры), отличная подъемная сила, но при одном условии: если он не фашист. В Нидерландах тоже хватает крайне правых персонажей, и Саскии следует быть очень осторожной: нельзя, чтобы ее застали даже за разговором с подобным человеком. Так что вердикт откладывается, пока Амелия (и служба безопасности дома, в Нидерландах) не выяснит, что он за птица.
– Бывший футболист Миланского клуба, – сообщил вполголоса Виллем, едва Микьель отошел подальше.
– А-а! То-то он показался мне знакомым!
– Играл за них несколько сезонов. Не звезда, но хорош на поле. И сумел удачно использовать свою известность. Его лицо вы, должно быть, видели на рекламных брошюрках в магазинах дьюти-фри. Оказывается, он из старой венецианской семьи.
Осталось только завязать контакт с британцами. К ним Саския отрядила Аластера, знакомого кое с кем из свиты лорд-мэра через связи в Сити. Несколько минут спустя он вернулся в сопровождении двоих: коротко стриженного блондина (средняя подъемная сила, среднее сопротивление, слишком молод), на вид словно только что окончившего Оксфорд или Кембридж, и толстячка лет пятидесяти в шикарном костюме (сопротивление, возможно, низкое, но подъемной силы ноль). Того самого, чьи запонки – сделанные, как он немедленно сообщил, из переплавленных римских монет – привлекли ее внимание чуть раньше. Табличка на лацкане гласила, что толстяка зовут Марк Ферлонг.
– Боба мы сегодня не увидим, – объявил он. – Вырубился. Перебрал божоле во время полета на «Гольфстриме» [38] .
Саския на секунду зависла, перезагружая мозг и переключаясь в новый режим – ироничного обмена репликами со множеством подтекстов. В каком-то смысле это даже сложнее, чем выучить иностранный язык. А ведь это и есть своего рода «иностранный язык»: нельзя стать членом этого социального слоя, пока им не овладеешь. «Боб» – Роберт Уоттс, достопочтенный лорд-мэр лондонского Сити, – был строгим трезвенником. Из-за выпивки он лишился работы и жены, но сумел бросить, восстановил свою жизнь и женился во второй раз на британской журналистке Дейе Чанд. Утверждение Марка Ферлонга – доверенного друга и помощника Боба, – что тот якобы перебрал божоле на «Гольфстриме», ни в коем случае нельзя принимать за чистую монету. Прежде всего, это шутка, смешная именно тем, насколько явно она противоречит действительности. Но чтобы понять шутку, необходимо достаточно близко знать Боба – как минимум знать, что он в рот не берет спиртного, что вовсе не характерно для мужчин его возраста и положения. Человек неинформированный или чересчур доверчивый поверит этой нелепице – и в дальнейшем его не будут допускать до обсуждения серьезных вопросов или станут кормить ложной информацией. Со временем он поймет, какую допустил чудовищную ошибку, – и тогда ему только и останется, что броситься под поезд в лондонском метро. Есть в этой шутке и еще один слой: Марк упомянул божоле – а этот напиток у определенного слоя знатоков считается дешевым и безвкусным. «Гольфстрим» тоже упомянут не случайно. В сущности, Марк намекает на нелепость перелетов таким способом. В сухом остатке: Марк – достойный человек, знает и любит Боба, но сообщает об этом так, что понять его смогут лишь избранные.
38
«Гольфстрим Аэроспейс» (англ. Gulfstream Aerospace Corporation) – американская авиастроительная корпорация, специализирующаяся исключительно на сегменте административных реактивных самолетов (бизнес-джетов).
Что ж, пусть так. Однако Саскии потребовалось несколько секунд, чтобы настроиться на волну, столь отличную от той, на которой общаются Сильвестры Лины мира сего. Пока ее мозг переключался, Марк (он-то трезвенником явно не был) начал слегка морщиться: ему пришло в голову, что Саския могла и не понять шутку. В конце концов, она всего лишь наследственный монарх. Чтобы унаследовать трон, не требуется сдавать тест на IQ.
– Он сказал, что знаком с вами, – заметил наконец Марк почти извиняющимся тоном.