Синдром пустого гнезда
Шрифт:
– Сереж, ты это… Ты прости меня за спектакль, конечно. Я не хотела. Просто… Сереж, ну сам вспомни, как ты всегда говорил! Что семья – это крепость, что это монастырь в миру… Что там, в монастыре, за его каменными стенами мы с тобой спасаемся от страстей и соблазнов… Помнишь? Спасаемся в своей любви… Я так тебе верила, Сережа! А теперь что? Стена рухнула, да? Ты не удержался и соблазнился молодостью, намалеванным личиком? Так, выходит?
– Да. Выходит, так. Не удержался.
– Значит, зря я тебе
– Нет, Тань. Ты не идиотка. Просто… Просто так получилось…
– Да идиотка, идиотка, я знаю. Наивная дура. Я ведь тоже могла подсуетиться как-то, сохранить свою красоту и молодость. Шастала бы с утра до ночи по салонам… Сейчас все так делают. А я… Я просто не старалась быть лучше, чем я есть. И никогда не хотела быть дамочкой-потребительницей, которая мужа рассматривает как… как источник средств на себя, любимую. Выходит, зря? Господи, какую я чушь сейчас несу… Ну, чего ты молчишь, Сережа?
Он поднял на нее глаза – виноватые, грустные. Смотрел, будто видел впервые. Долго смотрел. Потом произнес устало:
– А я и сейчас могу это повторить, Тань. И про крепость, и про монастырь в миру.
– Неужели ты хочешь сказать, что у тебя с этой Дианой… ничего не было?
– Почему? Было. Было, Тань. Есть за мной такой грех. Виноват я перед тобой.
– И что? Прощения просить будешь?
– Поедем домой, Танька. Я домой хочу. Вставай, поехали. Дома отношения будем выяснять. По уставу нашего монастыря…
Диана бежала по улице, не разбирая дороги и слепо натыкаясь на прохожих. Наверное, они и впрямь думали, что молодая преступница убегает от пожилого дядьки-оперативника. Останавливались, смотрели вслед удивленно. Некоторые плечами пожимали – уж больно странно им было, почему этот дядька бежит и по имени ее окликает. Орет на всю улицу – Диана, Диана, остановись…
Она выдохлась аккурат у подземного перехода. Остановилась враз, тяжело переводя дух и с сожалением глядя на ступеньки, ведущие вниз. Отец подбежал, цепко схватил пальцами за предплечье, дышал над ухом, как загнанный конь, сильно раздувая ноздри.
– Отпусти… Ну отпусти же! – попыталась она выдернуть руку из его железных пальцев.
– Ты больше не убежишь?
– Нет, не убегу.
– Тогда давай сядем, поговорим спокойно.
Оглядевшись, он повел ее в тихий скверик, примостившийся недалеко от шумного уличного перекрестка, усадил на свободную скамейку. Все еще тяжело дыша, похлопал себя по карманам, выудил пачку сигарет с зажигалкой, нервно прикурил, закрываясь от ветра ковшиком ладоней.
– Ты какие куришь? «Мальборо»? Дай и мне тоже…
Она проговорила это так обыденно, словно не бежала сейчас сломя голову по улице, а сидела, поджидая его долгое время на этой самой скамейке.
– Ты что? Куришь?
– Ага. Курю.
– А… зачем?
– Тебя не спросила зачем.
– А давно?
– Давно. С того дня, как ты нас с мамой бросил.
– Понятно. Значит, ты до сих пор меня так и не простила…
– Да! Конечно! А ты как думал? На моих глазах мама погибала, а я, значит, должна была радоваться твоему вновь обретенному счастью? Да ты хоть в курсе, что она, когда ты уехал, в психушку попала?
– Как в психушку?
– Ну, не в психушку, в клинику неврозов… Это название только красивое – клиника неврозов, а по сути – та же психушка. Ее там почти полгода держали. Все диагнозы ей нарисовали, какие только можно было, и депрессивный психоз, и астенический синдром… А от главной болезни так и не вылечили. Никто из медиков не знает, как лечить от предательства горячо любимого мужа.
– Диана, но я ж не знал…
– А если бы знал, то что? Бросил свою молодую и длинноногую и к нам вернулся?
– Но я же и впрямь вернулся! Помнишь? Через год… А ты меня на порог не пустила. Сказала – уходи, не мешай маме. У нее новый молодой муж… Ты что, меня обманула тогда?
– Нет. Не обманула. Новый муж действительно у мамы имеется. Так что все довольны и счастливы. А твоя молодуха как поживает? Счастлива?
– Не знаю, может, и счастлива. Она меня давно бросила.
– Постой, постой… Значит, ты к маме с повинной головой потому и приехал? Когда она тебя бросила?
– Ну… То есть я не потому приехал, что бросила, а потому, что понял… Я хотел тогда на коленях прощения у мамы вымолить… А ты меня как обухом по голове – замуж вышла!
– Ага. И тогда ты еще больше все понял. Раньше не понимал, а потом – р-раз! – и понял. Молодец! Слушай… А у тебя с этой теткой… Ну, которая из кафе… У тебя с ней что, роман намечается?
– Нет. Я же говорю, что это не то!
– А что тогда?
– Скажем, я выполнял поручение деликатного свойства.
– Это как?
– Ну… Меня попросили, понимаешь? Ее муж должен был прийти и все увидеть…
– А, поняла! Он должен был воспылать ревностью и не допустить посягательства на свою собственность! А заодно выбросить из головы вредные мысли о молодых и длинноногих. Так?
– Да. Примерно так.
– А тебя не смущает, что я и есть – та самая молодая и длинноногая?
– Ты?!
– А чего ты удивляешься? Ты, кстати, сам когда-то на все эти прелести повелся! А мой шеф чем хуже?
– Он – твой шеф? Этот, который муж… Твой шеф? И ты с ним…