Синдром самозванки, или Единственная для Палача
Шрифт:
Неприятная, недобрая, сухая, как старая подошва, Козетт, похоже тихо плакала, роняя слезы в мыльную пену.
— Во истину, — стянув с головы красную поварскую косынку, протянул ошеломленный Флок, — и чудовище может стать человеком.
Пробраться до моей комнаты незамеченными нам не удалось. На хозяйском этаже мы наткнулись на «переделанную» фею. Впрочем, она никак не нас не отреагировала, а лишь сдержанно поклонилась, сопроводив движение красивой головы изящным приседанием. От этих лишенных души и даже подобия собственной воли кукол меня всякий раз пробирала суеверная дрожь.
Достигнув конечной цели, я заперла на ключ дверь и, усадив
Вот только когда дело дошло до самого купания, малыш вдруг наотрез отказался лезть в воду. На все мои расспросы он лишь ещё больше замыкался и молча мотал головой, а потом и вовсе захныкал. Пришлось мне самой, раздевшись до сорочки и панталон, лезть в воду и разве что не изображать то ли дельфина, то ли кита. Если бы не острая необходимость защитить Тая от угрозы возвращения в ужасающие условия садового домика, вопрос с купанием я бы временно отложила. В конце концов, влажная тряпочка с мылом вполне могла бы избавить от самой вопиющей грязи. Однако красивые, чистые и нарядные дети всегда вызывают гораздо больше симпатии, чем чумазые заморыши. Я отчаянно боялась сплоховать и из-за какой-нибудь мелочи упустить шанс обеспечить малышу покой и безопасность. Поэтому купания всё же было не избежать.
По счастью, если один лезть в ванну Тай категорически отказался, то сделать это со мной за компанию после долгих колебаний согласился. Я отчетливо видела животный ужас в его глазах, когда он, дрожа всем своим худеньким тельцем, опасливо опускался вводу. Внутри у меня всё сжималось от боли за этого маленького отважного человечка, но внешне я безостановочно болтала всякие глупости, пытаясь как-то унять детский страх. Спустя минут десять подобной трескотни Тай заметно успокоился и даже стал похихикивать над моими попытками пошутить. Дальше дело пошло на лад.
Через час чистенькие до скрипа и одетые с иголочки, мы стояли перед дядюшкой Цвейгом. Начиналась самая рискованная часть моего плана.
— Так-так-так, — протянул старик, с немалым удивлением разглядывая нашу колоритную парочку. — И кто это у нас? Кого ты ко мне привел, Реджинальд?
Я чуть не заплакала от досады, сильно рассчитывая, что ундер, сам придумает устраивающий всех ответ. Конечно, это была бы большая удача, но как бы я ни надеялась на подобный исход, а запасной вариант на случай осечки придумала.
— Ну как же так, дядюшка? Неужто вы не узнали? Видимо, мальчик сильно подрос с того раза, когда вы виделись в последний раз.
— Может быть, может быть… — Старик напряженно задумался.
Мне казалось, ещё немного и я увижу, как натужно скрипят шестеренки в его повредившейся голове.
— Проклятая память! — с досадой воскликнул ундер, и я даже на мгновение устыдилась своей вынужденной лжи. — Так всё-таки кто он? Я что-то никак не припомню.
— Это Тайрин, ваш любимый и единственный внук. Гордость и надежда. Только сегодня вечером вернулся из южного поместья, куда вы его отправили для укрепления здоровья.
Я намеренно подчеркивала высокую ценность ребенка, как бы подсказывая старику, как к тому следует относиться.
— Он что-же, болен? — скривил рот дядюшка Цвейг.
Болезных он не любил. Я бы даже сказала — презирал.
Но к подобному вопросу я тоже была готова и успела сочинить ответ, так же призванный поднять рейтинг Тая в глазах крайне амбициозного главы семейства.
Ещё ранее на занятиях с Каспаром
— Ни в коем разе, дядюшка, — поспешила возразить я. — Просто дар крайне рано пробудился в мальчике и ожидаемо сильно истощил, в силу малого возраста, неокрепший организм.
Лагала я об это сознательно. Риск, что меня уличат был невелик, так как нередко после дебютного проявления магических способностей ребенок ещё несколько лет мог никак не проявлять их повторно. Считалось, что эта пауза необходима для успешного слияния и восстановления.
— Неужели?! — обрадованно оживился дядюшка Цвейг.
Иногда его взгляд становился настолько мудрым и осознанным, что я пугалась: «А вдруг его безумие отступило?»
— Что ж, — довольно изрек он. — Подойди сюда, мой мальчик.
Ундер изобразил свою фирменную улыбочку, которая заставляла нервничать и бывалого головореза Ланзо. Но молодчина Тай даже не вздрогнул. Он отпустил мою руку, за которую держался всё это время, и спокойно подошел к старику.
— Здравствуйте, дедушка, как поживаете? — точно так, как я учила, спросил он у него.
Застав меня врасплох, старик неожиданно прослезился.
— Теперь хорошо, мой мальчик, теперь хорошо…
С дядюшкой Цвейгом мы провели не меньше часа. После утреннего приступа старик выглядел слабее чем обычно, однако внезапное обретение магически одаренного внука (да простит меня Бог за эту ложь во спасение!) так его воодушевило, что он тут же загорелся идеей организовать для Тая самую лучшую игровую комнату.
Это очень меня удивило, так как по фрагментам своего недавнего сна я уже знала, в какой строгости и аскетизме ундер предпочитал воспитывать собственных сыновей. Вряд ли у братьев Уркайских было множество игрушек. Даже в случае со мной, всё содержимое учебных комнат обуславливалось исключительно практической пользой. До своего безумия все виды праздных развлечений глава семейства считал лишним и причиняющим лишь вред. Сомневаюсь, что будь ундер в своим уме, я бы смогла донести до него простую истину — лучше всего ребёнок развивается не за партой, а именно в игре.
Ещё будучи в положении, мечтая стать образцовой матерью, я изучила целую тонну книг и пособий, почерпнув из них множество полезной информации. Например, что для маленьких детей очень важна обогащенная стимулирующими предметами среда. Конечно, в отсутствие привычных игрушек ими могут быть и палочки с камушками, но, как по мне, лошадок, корабликов, оловянных солдатиков и плюшевых медведей ничто не может заменить.
Быть может, изрядно сойдя с ума и временами впадая по этой причине то в чудачество, то в откровенное детство, дядюшка Цвейг и сам был не прочь погрузиться в мир мальчишеских забав. А возможно, просто побитый жизнью, дышащий на ладан одноухий заяц Тая, которого малыш так и таскал за собой повсюду, разбудил в старике приступ щедрости.