Синдром синей бороды

Витич Райдо

— Что решать?

— Все! Все решать: что мы, кто, где, как!! Всю душу ты мне вынула! Чувствую себя болонкой на поводке! Не хочу больше по подъездам отираться, окна твои сторожить, трахаться, пока тетка в магазине, встречаться от случая к случаю! Я живой и люблю! Я хочу знать, кто я тебе, понимать, что это навсегда и вне зависимости от чужого мнения!… Егор вон жениться надумал. Твои слова не сказали. А мы чем хуже? Хочешь, завтра же свататься приду?

Ира испуганно хлопала ресницами:

— Нет, не хочу.

— Почему? Может, я тебе не нужен? Может, мне повеситься на том

клене у подъезда, чтоб ты поняла, что ты для меня значишь?!

— Ты меня пугаешь!

— Я сам себя пугаю, — сник Вадим. — Места себе не нахожу. Везде — ты. Наваждение просто! Пока с Егором непонятно было, я еще как-то держался, а сейчас мысли всякие в голове бродят. Возьмут вот тебя и выдадут за какого-нибудь очкарика элитных кровей!… Брату вон все, пожалуйста, а меня и на порог не пускают. Не нравится твоим, что я работяга, да? Перспектив нет, да? Да плевать мне на все перспективы! Мне ведь ничего не надо! Ты мне нужна! Только ты! И ясность! Думаешь, не сумею обеспечить тебя? Да из кожи вылезу, но у тебя все будет что захочешь! Мы ни у кого ничего просить не будем, я сам все сделаю! Давай сбежим, а, Ира? Я квартиру сниму, найду в любом районе, будем жить — ты учиться, я — работать.

— Перестань, Вадим. На что мы будем жить? Если я сбегу с тобой, родители мне и копейки не дадут…

— Я дам, я! Все, что ты хочешь!

— Да что ты можешь?! — сорвалась девушка и сникла под горящим взглядом Вадима. Повисла тишина, горькая, мрачная.

— Значит, не любишь? Пошел вон, да? — тихо спросил Вадим, страшась услышать: да!

— Глупый ты, нетерпеливый. Люблю, сто раз сказала. Потерпи.

— Сколько можно?

— До Нового года. Егор с Верой поженятся, тогда и о нас разговор с родителями можно будет заводить, а сейчас не вовремя. Не хочу я свадьбу свою и сестры в один день справлять. Для женщины это очень важный день. У каждой своя дата должна быть. А то, что мы и годовщины в один день праздновать будем?

— Конечно, Ирочка, я понимаю, извини, — оттаял Вадим, полез обниматься. — Правда, подождем до Нового года, королева моя.

— Мальчишник, старик, дело святое, — многозначительно заметил Стрельцов, складывая бутылки шампанского в сумку.

Из комнаты вышел Егор, поправляя на ходу воротник новенькой замшевой куртки. Хлопнул брата по плечу:

— Поехали? Теть Аля, мы ушли! — крикнул в сторону кухни и вытолкал Вадима на площадку.

— Мальчишник? — спросил Вадим Егора, оглядывая шикарные апартаменты `дачки' и девушек, что были словно на подбор, одна другой краше. Таких граций в таком количестве Греков-младший еще не видел и немного робел.

— Не стесняйся, — подтолкнул его Егор в помещение ближе к камину и уютным диванам. — Знакомься: Василий.

Темноволосый парень в кремовом джемпере отвесил галантно-насмешливый поклон, с прищуром разглядывая гостя.

— Алеша.

Худой парень с огромными серыми глазами задумчиво вглядывался в содержимое пузатого бокала и не обратил внимания на Вадима.

— Ларион.

Жгучий брюнет с полосатым галстуком на крепкой шее щедро улыбнулся и пожал ладонь.

— Костя.

Мужчина в строгом костюме

кивнул, но с дивана не встал. Обнимающая его длинноволосая блондинка в блестящем платье заинтересованно оглядела Вадима и улыбнулась:

— Катя, — пропела томно.

— Лиля и Света, — представил Егор двух шатенок, стоящих у камина.

— А я Марина, — вынырнула откуда-то из-за плеча Вадима большеглазая кудрявая девушка в длинном вечернем платье.

Он почти не пил — пару фужеров шампанского и только благодаря настойчивости Марины, что взялась ухаживать за ним. Однако чувствовал себя основательно пьяным. Ему было хорошо и вольготно: он танцевал то с Катей, то с Лилей, но чаще с Мариной. Как ему казалось, делал весьма удачные комплименты девушкам и поддерживал разговор с мужчинами. К ночи Егор засобирался домой.

— Тебе тоже пора, — толкнул Вадима в плечо. Тот с трудом сфокусировал взгляд на лице брата и, не успев сообразить, о чем речь, услышал ответ, что дала за него Марина:

— Пусть Вадим останется, Егор. Ты же видишь, он не хочет уезжать. Да, Вадим?

Парень согласно кивнул, впрочем, не понимая, на что согласился.

Егор подозрительно оглядел его и попросил:

— Большей не пей. Может, все-таки домой?

— Нет, — обнял Марину Вадим, думая, что обнимает Иру. Брат с сомнением посмотрел на девушку, потом опять на парня и нехотя согласился:

— Ладно, оставайся. Я поехал. Утром дома появись.

— Ага, — засмеялся парень: до чего Егор заботлив! — смешно…

Последнее, что запомнил Вадим: как отъезжала от крыльца волга, светя фарами на засыпанный пожухлой листвой асфальт, вычерчивая желтые кривые в темноте. Потом высокий фужер с пузырящейся жидкостью и длинные пальцы с красными ногтями.

Очнулся он оттого, что кто-то настойчиво тормошил его. Вадим с трудом разлепил веки и уставился на незнакомого усатого мужчину.

— Все, выспался, считай, на мягком. Вставай, — пробасило над ухом. Парень приподнялся и, застонав, сжал ладонями виски. Сел, жмурясь то ли от резкого света, то ли от жуткой боли, раскалывающей голову. Он пытался понять, где находится, у кого, кто эти люди, что толпятся вокруг, и отчего все галдят?

Ему в лицо полетела одежда. Он, слабо соображая, что делает, натянул брюки и понял что они не его: минимум на размер больше, к тому же и без ремня.

Вадим огляделся, поддерживая одной рукой брюки, другой голову, и хотел спросить: где его одежда, где он сам и что происходит. Увидел, что усатый в милицейской форме. Сообразил, что тот не просто так расположился за столом, как хозяин, и спросил:

— Что-то случилось?

— Это ты нам сейчас, милок, и поведаешь, — прищурился усатый. Еще один милиционер сунул в лицо Вадима его брюки и рубашку:

— Ваше?

— А?.. Да… — протянул руку, желая забрать, но мужчина отдал одежду еще одному милиционеру, хмуро бросив:

— Вещдок.

— Кто? — не понял Вадим. Качнулся, пытаясь уследить за передвижением представителей правопорядка. А те уже сдирали с широкой постели простынь, заглядывали под кровать, сновали по комнате с самым деятельным видом.