Синдром синей бороды

Витич Райдо

Только кого из них она сейчас ненавидит сильней, Вера не знала,

Зато знала, кого боится больше.

Маша наложила макияж, подчеркивающий достоинства ее лица, но не кричащий о них. Уложила волосы, оглядела себя придирчивым взглядом и покосилась на часы: 19.05. А гостя до сих пор нет?

Девушка пошла на разведку.

Дверь комнаты Ярослава казалось, подпрыгивает под разудалое Lumine. `И как его самого от децибел не сносит? — поморщилась девушка, спеша пройти мимо.

Осторожно заглянула в гостиную: отец лежал на диване и хмуро рассматривал потолок. `Наверное, опять с мамой не смогли найти консенсус по какому-то вопросу' — решила девушка и прошла в комнату. Села в

ногах мужчины:

— Па, а дядя Вадим скоро придет?

— Когда сочтет нужным, — нехотя ответил Егор. Ему хотелось побыть одному, подумать, и явление дочери было некстати, мешало мыслям.

— Пап, а почему дядя Вадим редко к нам приходит?

— Потому что редко приезжает на Родину.

— А почему мы ни разу к нему не ездили?

— Потому, — недовольно бросил отец.

— Вот так всегда, что не спроси про дядю Вадима — `да', `нет' и весь ответ. Он очень секретный человек, да? Или стесняетесь его? Или храните нашу психику от потрясений? Это потому что у него было семь жен, да?

— Что за глупость? — недовольно прищурился мужчина.

— Не глупость, а вполне закономерный вывод.

— На чем же он основан?

— На вашем молчании. На редких встречах с дядей.

— Извини, дочь, но что-то логики не улавливаю, — сел Егор, смирившись с тем, что ему не дадут побыть одному, подумать в уединении и тишине.

— Смотри: он твой родной брат. По большому счету, на данный момент, наш единственный родственник. Если исключить тетю Алю и бабу Катю из Омска. Обычно люди стремятся поддержать родственные связи, а вы словно наоборот, рвете их. Дядя Вадим живет у себя в Швеции, приезжает сюда от случая к случаю и не к нам, а к себе, в квартиру на Невском проспекте. Почему не сюда? Дальше: вы никогда не говорите о нем, что не спроси — уходите в сторону от ответов. Словно дистанцию сохраняете.

— А тебе что-то интересно?

— Да, конечно, интересно. Все.

— Все — это что?

— Например: правда, что дядя похоронил семь жен? Что с ними случилось?

— Очень вовремя ты задаешь вопросы. И почему тебя интересует именно тема жен Вадима?

— Это все что я о нем знаю. Вернее слышала…

— Или подслушала часть разговора и сделала один тебе понятный вывод, — кивнул мужчина. — Впрочем, в чем-то ты права. Мы действительно стараемся не задевать тему Вадима, но совсем по другой причине, чем ты думаешь.

— Когда-нибудь я ее узнаю?

— А хочется прямо сейчас? — устало улыбнулся Егор. Подумал с минуту и сказал. — А ты права, Маша: не правильно, что Вадим живет один в то время, как у него есть родня. И так же не правильно скрывать от вас подробности его жизни. Ты уже большая, чтоб понять… Не скажи я, спросишь у Вадима, да?

— А почему нет?

— Конечно, ты у нас девочка любознательная… Я удовлетворю твое любопытство с одним условием: ты не станешь третировать Вадима своими вопросами. Ненужно бередить старые раны, дочь. К сожалению, они до сих пор не зажили, хоть и прошло уйма лет. Дело в том, что Вадим относиться к вымирающему виду однолюбов. Слышала про таких?

— Да, — кивнула Маша, приготовившись внимательно выслушать отца.

— Очень, очень давно Вадим познакомился с девушкой, полюбил ее. И настолько сильно, что порой себя не помнил. Планы строил, мечтал, стремился, но жизнь имеет свои проекты и нас в них не посвящает. Вадим попал в нехорошую историю. Его девушка повесилась. Долгое время он не мог прийти в себя, черный от горя ходил. А потом нехотя, очень трудно, начал жить заново. Чтоб избежать боли от потери, он придумал теорию, что мужчина может привыкнуть к любой женщине, а большего для нормальных семейных отношений и не требуется. Он четко следовал своей теории, не желая верить, что является однолюбом. Только непонятно было, кому он доказывает, себе, нам?… Впрочем, я понимал его — он цеплялся за соломинку, лишь бы удержаться на

плаву, выгрести. А для этого нужно было отвергнуть аксиому о том, что он однолюб. Он решил, что любви нет вообще, есть общность мнений, взглядов. Двое подходящие друг другу по определенным параметрам уже имеют право на совместное будущее. Безоблачное, стабильное. В некоторых аспектах более счастливое, чем у тех, кто, создавая семью, руководствовался чувствами, а не разумом. Первая его жена была француженкой — Николь. Голый расчет привел к перемене места жительства. Ничему больше. Назвать браком переезд за границу я не могу. Тем более Вадим был багажом, если так можно выразиться. Но, он получил что хотел — поменял обстановку, свою жизнь. Ничто не напоминало ему о прошлом. Он начал строить будущее, основываясь на свою теорию. Через три года женился вновь, на шведке Ингрид — партнерше по бизнесу. Но брак с иностранкой, воспитанной иначе, чем он привел его в исходную точку. Он не понимал жену, Ингрид — его. Их разлад в семье, отразился и на делах. Потом была Рита. Русская. Воспитанная, как он думал — правильно. То есть: дом, муж, дети для нее должны были иметь большую важность, чем деньги, карьера. Но не успел он вывести ее за рубеж, как Рита наставила ему рога. Отправилась на пикник со старыми друзьями, один из которых был ее любимым. На деньги Вадима они шикарно покутили, напились и разбрелись по лесу. Не стану вдаваться в подробности, ты взрослая уже, сама догадаешься, чем они занимались… В итоге — клещевой энцефалит. Рита заболела буквально через день, но понятия не имела, чем? В Швецию Вадим вернулся один. Потом была Света — глупенькая, наивная девчонка, которую можно было согнуть под себя, но через год она разбилась в автокатострофе. Еще была Катя: женщина умная, знающая цену добру и злу. Но она утонула на Красном море. Случайность — ожог медузы. Марина. Милая интеллигентная женщина. Невзрачная, тихая, но очень чуткая, преданная — умерла от внематочной беременности, когда Вадим был в отъезде. Последняя, Ира, самоуверенная, самолюбивая, со стервозинкой. Умерла. Здесь она была кем-то, а там стала обычной женой. Это ее не устроило. Она повесилась.

— Кошмар, — передернула плечами Маша, искренне сочувствуя дяде Вадиму.

— Да. Бег по кругу. От себя. Он любил одну, и не мог полюбить другую, но пытался доказать себе что может. Итог: 43 года, а никого рядом.

— У него есть мы. Почему бы ему не пожить у нас?

— Это хорошая мысль Маша. Я бы с радостью принял его в нашем доме не на час или два, а насколько угодно дней, месяцев, но, Вадиму тяжело видеть твою мать, а твоей матери — Вадима. Та девушка, что сыграла роковую роль в его жизни — сестра Веры.

— Тетя Ира? — удивилась Маша.

— Да.

— Но она же умерла еще до моего рождения. Разве можно столько лет помнить женщину?

— Однолюбы, девочка, люди очень ранимые и непредсказуемые. Им не понять нас. Нам — их… Теперь тебе понятно, почему мама и я избегаем разговора о Вадиме, а он так редко бывает у нас?

— Да, — с чувством выдохнула девушка: Вот тебе и Синяя борода! А еще говорят, настоящей любви не бывает! — Папа, ты тоже — однолюб?

Егор Аркадьевич отвернулся, скрывая печаль:

— Да.

Только в отличие от Вадима, он подобного в себе не подозревал…

… Она ему просто нравилась: волнистые волосы, длинные, густые и черные, как смола. Чуть вздернутый носик, широкие скулы. Карие глаза, смотрящие на мир с робким восхищением. Мягкий, грудной голос, застенчивая и в то же время лукавая улыбка. Гордая осанка, манера поправлять волосы, приглаживая их у виска. Слушать, не перебивая, понимать с полуслова, читать по глазам, взглядам, и ни вздохом, ни жестом не выдавать прочитанную истину. Аккуратность, педантичность, умение держать себя в руках, быть со всеми ровной и приветливой и при этом не спускать хамства.