Синдром синей бороды

Витич Райдо

— Ты готова взять чужую вину на себя, даже не зная, в чем она, и подвергнуться наказанию? Зачем? Что за глупость, Лика?

— Это не глупость… Я не хочу, чтоб у Егора Аркадьевича были неприятности, он не выдержит их, у него сердце больное. И Вероника Львовна, по-моему, на грани срыва. А Маша и Ярослав я уверена, вообще не в курсе твоих претензий к родителям. За что их-то калечить? В чем они-то виновны? Когда успели тебе навредить настолько серьезно? Им и так не сладко, Вадим. Я два года в их семье и вижу, как они живут. Не трогай их, пожалуйста, не трогай. Я знаю, ты очень сильный, у тебя власть, связи, потому что деньги. Но даже за все деньги мира не купишь спокойный

сон, счастье покой души и умиротворенность сердца. На что ты обрекаешь себя, зачем? Ну, разрушишь ты их жизнь. Так ведь и рушить нечего, неужели ты не понял этого? Так зачем тебе дополнительный грех на душу брать?

Вадим взял чашку с остывшим чаем и отошел к окну, постоял, делая вид, что только тем и занят, что пьет чай да любуется осенним пейзажем. Хлопнул чашку на подоконник и обернулся к девушке:

— Ты хочешь защитить их? Включая Машу, которая…

— Не надо про Машу, я уже объясняла — она ни в чем не виновата, ее не за что наказывать!

— Хорошо, опустим Машу, вернемся к Веронике и Егору. Тебя заботит их жизнь?

— И твоя. Пройдет сегодняшний день, как прошел вчерашний и будет завтра, в котором ты пожалеешь о том, что сделал больше, чем о том, что не сделал. Эмоции схлынут, возможно, что-то откроется, о чем ты не ведал и перевернет ситуацию с ног на голову. Как же ты будешь жить с этим?

'Легко. Как живут: Егор, его жена. Как живет Маша', - прищурился Вадим.

— Хорошо, давай поговорим как деловые люди: ты хочешь, чтоб я не выяснял отношения, отошел от Грековых, забыл о них и их делах, вычеркнул из памяти. Так?

— Да. И начал жить, как христианин.

Вадим поморщился:

— Допустим, я соглашусь, и что получу в замен? Только без софистики малыш, без эфемерных призов в виде чистых рук и светлой памяти, царствия небесного и прочего. Не забывай я бизнесмен, и привык мерить реальными категориями. Итог должен быть осязаем и весок, адекватен предполагаемому мной удовлетворению, которого я не получу отказавшись от планов.

Лика задумалась и вдруг метнулась в комнату. Что-то хлопнуло, и раздался топот девушки. Она влетела на кухню и сунула в руки Вадима книжечку:

— Вот, — выдохнула в лицо. Греков раскрыл сберкнижку и выгнул бровь, сдерживая смешок: тридцать пять тысяч. Хотя для Лики — богатство. Но откуда и почему она не тратит? Он полистал книжку — открыта пять лет назад. Периодические поступления разных сумм и ни одна, даже копейка не снята.

— Откуда?

— Егор Аркадьевич давал.

— Угу, — лицо Грекова стало жестким. — Мне оскорбиться?

— За что? Ты просил нечто осязаемое, а у меня больше ничего нет. Эти деньги тоже, в принципе не мои — Егор Аркадьевич давал, настаивал и обижался если я не брала. Вот я их на книжку, чтоб если ему потом понадобиться, снять и отдать. В жизни всякое бывает, правда?

Глаза Вадима стали холодными: какой щедрый меценат! Да, Лика явно ему не дочь. Любовниц-то и то лучше обеспечивают, куда уж родного ребенка. Ох, Егор: откупался или покупал? Что ж подачками-то, такими как нищим на паперти? Не ценил ты юную любовницу, да и потерпевшую и человека.

— А если попросит, а ты мне их отдала?

— Но это случится не сегодня. Я накоплю, займу… придумаю, что-нибудь.

— Нет! — протянул ей книжку обратно. — Раз не твое — мне не надо. Да и смешно, Лика: для тебя возможно это сумма, а для меня и в сто раз большая — нет. Так что, давай без денег, тем более Егора. Ты решила расплачиваться, вот свое и предлагай.

— А что же? — нахмурилась озабоченно.

— Подсказать? Себя.

— Как это? — уставилась непонимающе.

— Видишь ли, малыш, я человек холостой, к ведению

хозяйства не привычный. Одиночество не переношу. А к тебе привык, устраиваешь ты меня во всех аспектах. Поэтому предлагаю сделку — ты выходишь за меня замуж и уезжаешь в Швецию. Навсегда. Если согласна — отдаешь мне паспорт, я быстро оформляю выезд. Визу. Прочие формальности. В среду мы с тобой венчаемся. Не смотри на меня так — венчаемся и никак иначе. С завтрашнего дня ты живешь у меня, на Невском проспекте, привыкаешь к мысли, что станешь женой. И через неделю. Максимум две — уезжаем. Если принимаешь мои условия, значит, собираешь свои вещи. Увольняешься. Принимаешь мои условия — мои претензии к Грековым аннулируются, нет?….Решай.

Лика застыла с самым несчастным выражением лица: отъезд в Швецию был для нее подобен смерти, и пусть с Вадимом. Впрочем с Вадимом не страшно, и главное она будет помогать ему там, поддерживать, а еще поможет Егору Аркадьевичу. Да, для этого нужно покинуть Родину уехать Бог знает куда, на край географии, на чужбину, но в писании сказано: `Ежели не крещен муж, а жена крещена, то муж крещен будет по жене своей' Может, за тем Господь и столкнул ее с Вадимом, дабы спасти душу его? И венчание… А понимает ли он насколько серьезен данный факт?

— Вадим брак, заключенный в церкви считается не расторжимым. Ты понимаешь что, сломав венец, ты совершишь страшный грех?

Мужчина хмыкнул: затем и заключаю, чтоб ты, верующая моя, не смогла заповеди Бога своего нарушить.

— Угу.

— Я… подумаю, — вздохнула тяжело, расстроено. И Вадим был уверен, не по поводу брака с ним, а из-за какой-нибудь незначительной вещи: например мысли о переезде или `ужасной' жизни в дали от Питера. Или о том, как здесь без нее Грековы жить будут, подружки и знакомые?

— Думай, а поехал. Паспорт?

— Но я еще не решила, — всхлипнула.

— Я тебе не нравлюсь? — выгнул бровь.

— Нет, я люблю тебя, но как можно уехать, бросить все и больше не увидеть белых ночей…

— Да, да, понимаю, тяжело, — пошел к выходу. — Зато гарантировано то, что в жизнь Грековых никто не вмешается, кроме самой жизни. Паспорт давай, метрики, что там еще? Все документы.

— Позже?

— Нет. Сейчас.

— Но я уже опаздываю…

— Опоздала. Время десять. Но значения это не имеет, потому что ты больше не работаешь прислугой. Ты сидишь, дома и ждешь меня.

— Вадим, — протянула просительно. F в глазах столько страха и нервозности, что в пору валерианой отпаивать, да баюкать девушку как ребенка. Другая бы, радовалась переменам — замуж выходит, за иностранца, обеспеченного человека!

Вадим довольно улыбнулся — а Лика не просто ценный приз — бесценный. Только ради встречи с ней стоило приехать в Питер. И Бог с ней, с жаждой мести, не стоит ни Егор, ни его женушка и мысли о них, не то что, дела. А справедливость вот она — Лика, ее мир, который он обрел, взамен того, что потерял много лет назад. И ради него не жалко бросить расчеты с братом. Вадим забирает Лику и тем рассчитывается с Егором. А Верочка — Вероника? Вадим знает, как разоблачить тварь, что живет под другой личиной, но не во имя мести, нет — во имя справедливости. А что будет дальше — его не касается. Он забирает самое ценное у Егора, забирает то, что тот не смог оценить по достоинству, сберечь. А значит, не достоин иной жизни, чем той, что у него есть. И пусть оба, и он, и его жена, не живут — существуют, варятся в собственных нечистотах и деградируют — это уже не Вадима рук дело, а их самих. Да, права Лика, прав Костя — некого ломать, некому мстить — жизнь сама всех наказала и одарила. И не зачем марать руки? Проще все, много проще.