Синдром Вильямса
Шрифт:
Уходить в мир, более подходящий для жизни? Сколько сил уйдет на такой переход и смогу ли я восстановиться? У меня не было желания экспериментировать. Да и какой мир для меня теперь более подходящий? В любом месте могут оказаться охотники. Снова заводить семью, устраивать безопасное убежище, дрожать за каждый шаг? Нет, я не готова. Я вообще не готова жить, раз уж на то пошло. Но, кажется, тетушка Гацания была права. Каждый раз, когда я опускала руки, падала в прямом и переносном смыслах на дно и думала, что все, больше я не сделаю ни шагу, проходило немного времени, и я снова поднималась, очищала себя от обломков прошлой жизни и продолжала жить дальше. Более того, не просто продолжала, а искала пути подняться вверх. Сейчас я находилась на плаву. У меня были документы, работа, место для жизни и даже небольшие сбережения.
Попробовать найти своих в этом мире? Эта идея приходила мне в голову не в первый раз. Помню, года два назад в библиотеке я изобразила крайнюю растерянность и сказала, что мне нужны книги по истории народа, у которого нет своей родины, которых всюду подстерегают враги, который вынуждены скитаться по всей земле. Меня отправили в отделы иудаизма, антисемитизма и истории Израиля. Вдоволь налюбовавшись чернобровыми носатыми лицами, я признала, что ошиблась. Наш народ не имеет ничего общего с евреями. Зато я просветилась по поводу местных мировых религий, и это было очень полезное знание. Итак, можно попробовать найти своих. Но неизвестно, как это делать. И есть ли они в этом мире.
Продолжать двигаться дальше? Но куда? В чем смысл моей жизни? Я не знала. Сейчас не знала. Но кажется, в прошлой жизни ответ мне был известен. А вот прямо сейчас мне нужно наконец выбраться из-под одеяла, добежать до душа и отправиться на работу. Завтракать придется уже где-то по пути, потому что время, отведенное на завтрак, я посвятила планам на будущее. Полезное дело, но на него можно потратить не то что минуты — часы и даже сутки.
Я вошла в пустой, темный еще кабинет и сказала «Доброе утро!». Видимо, поздоровалась с местными обитателями: двумя молоденькими фиалками, роскошным лохматым папоротником и старой изогнутой солянкой. Нет, я не понимала язык трав и цветов, но я знала, что они гораздо более живые, чем выглядят, хотя и не чувствовала этого.
Работа… работа у меня простая. Я и не претендовала на большее. Главное, чтобы хватало на еду, кое-какую одежду и оплату жилья. Мне с трудом удалось добыть самые необходимые документы для жизни, благодаря все той же Софье Степановне, ее связям и моему амулету, который помог ее дочке забеременеть. Амулет был простенький, сделанный еще в до перехода сюда, и сделан был на всякий случай — для миров, где не было знаний о контрацепции. Он всего лишь менял цвет в дни, когда женщина была фертильной, вот и все. Но этого оказалось достаточно, чтобы дочка Софьи Степановны стала мамой, а сама Софья Степановна раздобыла мне паспорт. Я подозревала, что паспорт принадлежал кому-то из тех людей, которых привозили зимой в наш морг, но предпочитала не спрашивать. С паспортом я смогла получить какие-то не очень понятные мне карточки и даже запросить копию аттестата, а год спустя сменила чужую фамилию в паспорте на свое родное имя. Так началась моя легальная жизнь. Но диплома о специальном образовании у меня не было. А судя по аттестату, училась я из рук вон плохо. Это значило, что никакой работы сложнее отправления и получения почты, мне не светит. Собственно, моя работа заключалась именно в этом: получить письмо с техническими требованиями, передать в отдел дизайна, в назначенный срок забрать макет и отправить в редакцию. Потом купить журнал, вырезать оттуда страницу с нашей статьей, оторвать обложку и подшить все это в папку. И таких папок у меня было около сотни — по числу изданий, с которыми сотрудничала компания, где я работала.
Я вздохнула и села за свой стол. Теперь, когда ко мне начали возвращаться мои шестые, седьмые и остальные чувства, мое занятие начало казаться мне бессмысленной тратой времени. И подозреваю, чем дальше, чем больше я буду становиться собой, тем меньше любви будет у меня вызывать моя работа. Особенно в такие дни, как сегодня, когда переделаны почти все дела перед большими выходными и у меня будет свободное время…
Что ж, доброе утро, компьютер, доброе утро, стол, доброе утро, я. Кем бы ты ни была, Крепис, давай-ка заканчивай свои самокопания и занимайся тем, за что тебе платят деньги. И кстати, для начала не забудь позавтракать.
На кухне, как всегда по утрам, было многолюдно и шумно. Руководители отделов и директор компании приходили на час позже нас и потому многие предпочитали этот
— А Кристина у нас будет эльфом, — услышала я голос Валентины. — Правда, Кристин?
Я оторвалась от заваривания чая и обернулась. Валентина и ее подруги, видимо, придумали что-то гениальное и теперь пытались воплотить свою идею в жизнь. Я их боялась. В числе их увлекательных затей был двухдневный сплав по реке на байдарках, дикая пиратская вечеринка в парке отдыха и ночная экскурсия по городу. В этих планах был единственный недостаток — они были оторваны от реальности. Так, ровно середина речного маршрута пролегала через территорию электростанции, куда нас, естественно не пустили, и нам пришлось идти в обход по лесу. Естественно, байдарки мы несли на себе. На пиратской вечеринке через десять минут после разжигания костра к нам прилетел вертолет пожарной охраны и лично потушил огонь. Сырое мясо и холод почему-то не вызвали радости у участников, хотя потом Валентину все утешали, что она «не виновата». А экскурсия по ночному городу была даже по-своему увлекательной, пока мы не выяснили, что по ночам муниципальные туалеты закрыты, а кафе работают до двух часов ночи…
— А что мне придется делать?
— Ну, мы планируем вечеринку…
Я напряглась. Еще одну вечеринку? Зимой?
— Надеюсь, не с костром? — уточнила я на всякий случай.
Все рассмеялись. Вообще, я не всегда понимаю, почему некоторые мои слова вызывают бурю хохота. Но я научилась делать вид, что у меня такая своеобразная манера шутить.
— Да нет, в офисе. Завтра, в конце дня. Все равно после обеда уже работы не будет. Но все должны прийти в костюмах с самого утра. И так работать.
— В костюмах, значит? — мрачно спросил кто-то рядом со мной. Это оказался мальчик из монтажной. Кажется, мы с ним были единственными, кто не разделял общего энтузиазма. — Я буду в костюме менеджера, так и быть, надену костюм и галстук.
Видеомонтажеры не вели деловых переговоров, поэтому одевались более вольно, чем большая часть офиса. А непосредственно этот мальчик, кажется, вообще носил только джинсы и клетчатые рубашки. Не помню, чтобы я видела его в чем-то другом.
— Неет, Матвей, так не пойдет! — возразила Валентина. — Каждый отдел будет представлять легенды и мифы какой-то конкретной страны. Рекламщики нам визуализируют кельтскую мифологию…
— Почему?
— Да у них там каждый второй — тролль. Одна Кристинка как эльф.
— Хорошо, — согласилась я, — как скажете. Эльф — значит, эльф. Главное, чтобы не я одна завтра в костюме пришла.
Они снова засмеялись, а я забрала свой чай, достала из холодильника яблоко и пошла в кабинет. Надо бы посмотреть, кто такие эти эльфы и из чего состоит их костюм.
Глава 2. Эльфы
«Эльфы — северного происхождения. Об их облике мало что известно, кроме того, что маленького роста и предвещают беду». Хотела бы я посмотреть на тех, чей облик предвещает беду. Вот скажем, охотники. Облик у них самый обычный. То есть обычный для того места, где они живут. Я видела и чернокожих охотников, и тех, у кого кожа отливала серебристым блеском, будто тонкая рыбья чешуя. Видела хрупких, как богомолы, и громоздких, как поднявшийся на задние лапы медведь. Но я не могла по их облику понять, что они предвещают беду ровно до того самого мгновения, пока не понимала, что передо мной охотник.