Синдром второго шанса
Шрифт:
– У тебя травка есть? Мне срочно нужно забыться, – проговорила я, сама не узнавая свой голос.
– Совсем тронулась?! – нахмурившись, развёл он руками. – Если б даже была – не дал! Господи Кира, да ты и вправду дерьмово выглядишь.
– Я больше так не могу, – и тут из меня полились слёзы, моя слабость, которой необходимо было выти наружу. Я напугала Эрика и маму, ещё чуть-чуть и мне бы вызвали скорую если бы в дверь не позвонили.
Не знаю, что это было божественное проведение или отрыжка моей нелепой судьбы, но на пороге стоял съёжившийся продрогший
– Мэтью? – удивлённо выдохнула я, стирая остатки слёз со щеки. – А ты что здесь делаешь?
– Хочу посмотреть, как ты держишь слово. Ты говорила, что мы с тобой типа закорешились, и что ты поможешь в любом случае. Так я войду? – с напускной дерзостью бросил он с порога, входя, не дождавшись ответа.
– Да. Мне как раз нужна жилетка, чтобы поплакаться, – захлопнула я дверь, не отвечая на непонимающие взгляды родных.
Мэтт снисходительно хмыкнул, изогнув бровь. Как же он мне напоминал … одного из Прайсов. Рухнув в кресло в гостиной, мальчишка облизал пересохшие губы, взглянув на меня как взрослый, избитый жизнью мужчина:
– Мне хреново Кира.
– Малыш, как я тебя понимаю, – горько хмыкнула я.
– Ничего, прорвёмся, старушка, – заносчиво бросили мне в ответ, и в синих глазах мигнула улыбка.
А мою душу вдруг накрыло невыразимым теплом, и присев на подлокотник кресла я сгребла его в объятья.
– Эй, дружище, да у тебя жар! Мама!!!
И мы с энтузиазмом принялись лечить Мэтта, отпаивая его теплым чаем, втирая бальзам и ставя компрессы, словно это была единственная и главная цель в жизни.
Я так и уснула рядом с парнишкой, всё надеясь дождаться спада температуры невзирая ни на какие уговоры мамы.
Зато утром, на всё произошедшее со мной за последнее время я смогла взглянуть уже совершенно по-другому. Этот мальчик внёс в мою жизнь абсолютно свежую струю. Неспроста были все эти совпадения. Благодаря ему – мне захотелось идти дальше.
– Так что, ты сбежал? – с утра я застала его на кухне, трескающего свежеиспечённое печенье Эмили. – И почему-то пришёл именно ко мне.
– Ты сама предложила, я тебя за язык не тянул, – пожал он плечами. – Приют — это жесть, приёмные родители – отстой! Я не вернусь туда! Но … я могу остаться с тобой, – улыбнулся негодник, и тут мои глаза раскрылись – он был копией … Натана Прайса. И это сходство просто поражало!
– Мэтт, ты знаешь кто твой отец?
– Без понятия. Кто-то из клиентов матери. Не хочу знать! – тут же ожесточился он. – Так ты поможешь мне или нет?
– Допустим, – опустилась я рядом с ним. – Возможно, я смогу стать твоим опекуном, оформив усыновление, но ты ведь представляешь, что жизнь со мной сахаром тебе не покажется?
– Ты будешь заставлять меня два раза в неделю работать в порту, набивать косяки твоим парням и частенько ужинать крошками с содовой?
– Что?! Нет! – не сдержавшись, я выругалась себе под нос, но Мэтт даже и глазом не повёл. Его синие глаза, улыбаясь, наблюдали за мной. – Тебе будет гораздо сложнее парень. Я буду требовать чистоплотности, порядочности, прилежности и послушания. Жить
Он так пристально на меня взглянул. Знать бы о чём думал этот юный человечек, но он так серьёзно и вдумчиво в меня всматривался, что у меня на глаза снова навернулись слёзы.
– А что тот козёл, который тебя обидел? – нахмурился Мэтт, пытаясь понять мои скачущие эмоции.
Закусив губу, я пожала плечами. И кажется, в этот момент мальчишка увидел во мне всего лишь слабую женщину, нуждающуюся в поддержке и защите, трудная жизнь сделала его на редкость проницательным.
– Сдаётся мне, ты тут без меня загнёшься. Так что я остаюсь, а там уже по ходу разберёмся, – заявил он. – Ты, правда, ждёшь ребёнка?
Этот вопрос. … Я отвела взгляд. После вчерашнего разговора с Эйданом существование моего не рождённого ребёнка повисло в воздухе. Как это ни было чудовищно – я продолжала сомневаться.
– Я не знаю, стоит ли … пускать его в этот мир, – тихо выдавила я, не в силах посмотреть в глаза не по возрасту взрослому мальчишке.
– Причём же здесь он, если его папаша навалял тебе в душу? – пожал плечами Мэтт. – Ладно там пришить поддонка, но мелкого…. Кира, – и этот тон с легким осуждением снова заставил меня разреветься. – Она совсем плохая, – обернулся он к вернувшейся со свежим молоком Эмили. – Ничего, выкарабкаемся. Не реви, а то будешь похожа на чучело! Дело говорю.
И я рассмеялась, и, по-моему, с этой секунды в мою жизнь вошло что-то необычно новое. Может, наконец, я добрела до своей белой полосы?
Будучи полностью уверенной что звук открывшейся двери и тяжелые шаги – это возвращение отца с ночной смены я не сразу повернула голову. Но моя мама никогда не краснела при виде отца…
Я даже пролила чай, потому что не ожидала, что он явится вот так как ни в чём не бывало.
– Извини, что выгляжу уже не так идеально, но я не сплю уже двое суток, – послабляя галстук, Эйдан устало чмокнул меня в щёку, бросив на стол какие-то документы. – Что? Ты думала «прощай Эйдан» меня остановит? Тем более после твоего признания? Кира, ты попала не в тот мир – ты никогда не избавишься от Прайсов, – хмуро пошутил он, пока я пыталась взять себя в руки.
Так нельзя любить, слишком поглощающе, слишком остро и болезненно. А я любила его именно так. И вряд ли с ним будет по-другому. Когда тебя сводят с ума его взгляды, когда тебя накрывает удушье от его улыбки и ты не чувствуешь земли от его запаха. Когда ты настолько хочешь обладать каждой клеточкой души и тела этого мужчины, что даже готова разорвать свою жизнь в клочья – это уже диагноз, это неправильная любовь. И если у тебя вдруг такую любовь отнимут – у тебя не останется ни единого стимула чтобы жить. А мне нельзя такое допускать. У меня теперь … дети.