Sindroma unicuma. Finalizi
Шрифт:
Разве согласилась бы она, чтобы любимый человек отдал жизнь за нее? Разве допустила бы, чтобы хоть один волосок упал с его головы? Любя, она умерла бы ради него.
Поэтому Мэл знал, что Эва обязательно выскажет ему и отругает.
Выписавшись из госпиталя, он заехал к родителям и вернул ключи от квартиры и от "Эклипса", выложил на стол кредитки. Единственное, с чем не смог расстаться - это с "Турбой", которую забрал из ремонта накануне последнего экзамена.
– Прости... Когда-нибудь у тебя будет ребенок, и ты поймешь меня...
Когда Эва появилась на лекции, он решил, что начались галлюцинации от недосыпания. Но мираж оказался более чем реальным - с надеждой и мольбой в глазах, но вскоре нахохлился и поджал упрямо губы. Эвкина вредность, дохнувшая с крайнего ряда, всколыхнула застоявшуюся муть сомнений и неуверенности. Забыв о колебаниях, Мэл вознамерился наподдавать ей за смелость, граничащую с безумством, чтобы потом прижать к себе и не отпустить.
Она приехала в столицу. С кем? Где охрана? Как ей удалось?
"Эва в институте, на лекции" - отправил сообщение отцу.
Красный шарик на экране мигнул, известив, что адресат получил послание.
Может, сказать Эве, что он сломал голову над тем, кому выгодна смерть дочери министра экономики? Кто бы ни оказался исполнителем, очевидно, что заказчик сидит в верхах, - пояснил отец, приоткрыв завесу расследования. А это означает, что Эва не будет в безопасности до тех пор, пока её имя перекликается с фамилией Мелёшиных.
Символистик оказался прав. Покушение стало первой ласточкой и предупреждением анонимов, недовольных складывающимся политическим альянсом. Отец уже начал реорганизацию вверенных департаментов и формирование обновленной команды. Не сегодня-завтра он станет единоличным куратором правосудия при поддержке новой программы экономического развития, разработанной Влашеком.
Эва верно сказала: "Я - пешка среди ферзей и королей". Как уберечь её в рокировках и при размене фигур? Настойчивость Мэла чуть не убила Эву на фуршете. Как не допустить повторения?
Решение созрело мгновенно. Он уже открыл рот, чтобы подтвердить: "Я врал. Наши отношения были подстроены от начала до конца", но помешала случайность. Царица.
"Обождите" - обронила ему.
Мэл доверял проректрисе. Она не сделает Эве худого. Но все же спокойнее ожидать у ректората, отвлекаясь на разные телефонные разговоры.
– Где она?
– поинтересовался нейтрально отец.
– Со мной, - солгал Мэл.
– Дай пятнадцать минут.
– Десять.
Мэл хорошо изучил родителя. Тот сдрейфил, не став сообщать о побеге дочери Влашека с элитного курорта, потому что доверенные псы из особого подразделения опозорились, профукав подопечную. Произойди малейшая утечка информации, и над дэпами* посмеется тот же Рубля, не говоря о членах правительства, а в газетах появятся соответствующие карикатуры. Что ни говори, а выходка Эвы - плохой старт для руководителя объединенных департаментов. Ему не нужны проколы на начальном этапе. Мелёшин-старший постарается возвратить пропажу на место как можно скорее и без лишнего шума.
Мэл улыбнулся. Надо же, Эва умудрилась проскользнуть мышкой мимо асов слежки и не побоялась вернуться в институт, чтобы потрясти его, Мэла, за шкирку. Она не перестает удивлять и доводить его до нервного заикания.
Черт возьми, наверное, Мэл пребывал в каком-то летаргическом сне, додумавшись до того, чтобы своими руками изнахратить всё, чего добивался правдами и неправдами. Должно быть, он спятил. Еще миг, и бесповоротно испортил бы будущее - своё и Эвы.
Но об этом ей не нужно знать, как и о многом другом. Она не должна сомневаться в своем мужчине.
Эва прижимается к нему и дрожит телом. Он вдыхает запах ее волос. Клубника со сливками.
– Мэл... Егор...
– поднимает голову, а в глазах стоят слезы.
– Я слепая... Для всех...
– Это неважно, - говорит он мягко.
– Я с побережья...
– Не имеет значения.
– И не очень хорошо соображаю. Голова работает с трудом. Но я вылечусь!
– заверяет с жаром, цепляясь за рукава джемпера.
– Знаю...
– Помнишь, я сказала, что нет причины, из-за которой можно снять...
Еще бы не помнить. Её слова и уничижительный взгляд он запомнил на всю жизнь.
Эва оттягивает ворот кофточки и снимает с натугой браслет с предплечья, вручая ему дефенсор*.
– Вот... Мэл. Я... люблю тебя!
– выпаливает и зажмуривается.
– Люблю!
– повторяет с отчаянием.
В ладони Мэла оказывается непримечательный черный пластмассовый браслет с серебристыми прослойками металла и с выбитым номером на торце.
Искушение на грани. Биография Эвы, её прошлое и настоящее открыты ему. Ее детство и юность, друзья и недруги, родственники... Запутанная история с символистиком... Тот, кто стал первым... Мэл может прочитать каждый её день и каждый шаг, если пожелает.