Sindroma unicuma. Finalizi
Шрифт:
– Русалочий...
– повторила я зачарованно, и воображение тут же взлетело, преподнеся с высоты птичьего полета голубые чаши с неровными краями, окаймленные лесами, и облака, купающиеся в прозрачной воде.
– Расскажите еще, пожалуйста!
И Агнаил рассказал о своей родине, о местах, где родился и вырос, и его непримечательное лицо стало необычайно красивым, озарившись внутренним светом. Он поведал о волнующемся на ветру ковыльном просторе; о
Кроме Русалочьего, на западном побережье были еще четыре округа: Березянка, Родниковое, Магнитная и Няша-Марь*. Не безликие номерные административные единицы, а открытые пространства, пропахшие запахом скошенных трав, соленым морским ветром и болотной трясиной. И где-то там, в одном из округов, жила моя мама. Наверняка она не сидит, сложа руки. Моя мама трудолюбива. Чем она занимается? Кем работает?
– Еще, пожалуйста, - в который раз попросила Агнаила, жадно впитав его рассказ.
– С удовольствием, но мне нужно идти, - сказал горнист.
– Время не ждет.
Только сейчас я заметила его серьезное лицо, давно растерявшее улыбку, и только сейчас поняла, что он стал говорить медленнее, растягивая слова, будто настороженно прислушивался к чему-то.
Агнаила звал горн.
– Мне пора. Простите, - сказал юноша извиняющимся тоном.
– Это вы простите, что заболтала! А можно еще встретиться? Вы красиво рассказываете.
– Хорошо. Оставьте записку, и мы договоримся о встрече.
– Спасибо вам!
– поблагодарила от души, взглянув мимоходом в чердачное окно. Институтский парк показался мне дешевым и безвкусным заменителем безбрежных просторов западного побережья.
Выбрав на телефоне номер Мэла, я не успела открыть рта, как парень сказал кратко: "Иду" и рассоединился. На середине спуска по лестнице меня подхватили и помогли слезть со ступенек. Возлюбленный завхозши ловко и бесшумно спустился следом.
– Егор, - протянул ладонь Мэл, в то время как второй рукой крепко прижал меня к себе.
Горнист помедлил и ответил на рукопожатие, улыбнувшись. Как на чердаке, так и спустившись
– Агнаил. Очень приятно.
– Взаимно, - кивнул вежливо и корректно Мэл.
– До свидания, - попрощался юноша и исчез в боковом коридоре.
– Его тянет к горну, - пояснила Мэлу.
– Скоро должен быть звонок.
– Не замерзла?
– Употела. Куртка греет как печка. И пахнет тобой.
Куртка действительно пропиталась запахом той знаменательной туалетной воды, которой Мэл напрыскался в день нашей первой встречи.
– Отметим окончание дел, - хмыкнул он и поцеловал меня - затяжно, по-хозяйски; придержав за затылок, чтобы не вздумала отстраниться. А я и не собиралась.
Его губы пахли кофе и карамелью. Сколько же банок "Энергетика" Мэл выдул за вечер?
Целовался парень отлично, этого умения ему было не занимать. Из головы вылетели разом все мысли, осталась лишь одна: чтобы он не останавливался. Хорошо, что я успела ухватиться за Мэла, а то не устояла бы на ногах.
– Пойдем?
– спросил кто-то над ухом, и с большим торможением я сообразила, что ко мне обращался Мэл.
Нет, нет, слишком рано!
Потянулась к нему, но он отстранился.
– Продолжим у меня?
– спросил, и от чувственного тона по коже пробежали мурашки.
Да, да, продолжим!
– завопило сердце. Эй, а как же сессия?
– напомнил здравый смысл.
– Я должна готовиться к экзамену!
– простонала с досадой, и меня затопила волна вселенского огорчения.
– Ладно. Но ты ведь подумаешь, как обещала?
– продолжал мучить проникновенным голосом Мэл.
– Подумаешь и согласишься, да?
– Да...
– выдохнула и облизала губы.
– Чуть-чуть подумаю... и завтра скажу.
– Ладно, - кивнул он и, приобняв меня, повел вниз.
Лишь в холле к ногам вернулась прежняя твердость, а походка обрела равновесие, и я вспомнила о разговоре с горнистом, содержание которого улетучилось из головы стараниями Мэла. К этому времени зал с зеркалами опустел, лишь Монтеморт, распластав тушу на полу, положил голову на мощные лапы и дремал.