Синдзю
Шрифт:
— Отныне мы будем работать бок о бок, Цунэхико, — пообещал он. — Я научу тебя всему, что умею.
«Чего бы это ни стоило», — добавил он про себя.
Цунэхико робко улыбнулся.
Сано улыбнулся в ответ. Хорошенький тандем они с удовольствием и тревогой образуют — полицейский дилетант и восторженный плакса!
— Ты нашел адрес, о котором я просил?
Прежде чем отправиться в имение Ниу сегодня утром, Сано попросил Цунэхико выяснить по храмовым книгам и записям в гильдии художников адрес и место работы Нориёси. После неудачной попытки узнать что-либо об убийстве у Ниу беседы с товарищами
— Да, ёрики Сано-сан! — просиял Цунэхико и театральным жестом протянул Сано листок бумаги.
Крупные, неуклюжие иероглифы Цунэхико гласили:
Нориёси, художник
Художественная компания Окубаты
Галере иная улица
Ёсивара, Эдо.
Сано задержался взглядом на названии района. Ёсивара — окруженный стенами квартал развлечений у реки на северной окраине Эдо. Там легализована проституция всех сортов. В изобилии еда и выпивка. Полно театров, музыкальных салонов, казино, магазинов и других более опасных развлечений. Гуляй не хочу, были бы деньги. Изначально район назывался по местности — «Тростниковая долина». Потом некий умник видоизменил иероглифы, и получилась «Счастливая долина». Еще это место называют Фуядзё, «Город, где не бывает ночи» — Ёсивара никогда не спит.
— Он живет и работает в одном и том же месте, — сказал Цунэхико. — Окабата — его хозяин.
— Понятно. — Согласно традиции учитель не имел права хвалить ученика, но наградить за добросовестный труд мог. К тому же подвернулся подходящий момент выполнить обещание. Цунэхико, конечно, будет путаться под ногами, но не беда, Сано справится... — Хочешь поехать со мной в Ёсивару? Поможешь в расследовании линии Нориёси.
— Да! О да! Спасибо, ёрики Сано-сан! — Обрадованный Цунэхико вскочил на ноги, опрокинул стол, рассыпал бумагу и кисти и разлил по полу тушь.
Плавно покачиваясь, лодка тащилась вверх по реке. Летом эта лодка вмещала по пять человек на каждом борту. Нынче Сано и Цунэхико были единственными ее пассажирами. В плотных плащах и широких плетеных шляпах сыщики устроились под хлопающим тентом — весьма сомнительное спасение от холодного сырого ветра. На корме два дюжих лодочника распевали в ритм ударам весел, время от времени прерывая песню, чтобы поприветствовать народ на встречных рыбацких и торговых суденышках. Коричневая вода, грязная и мутная, крутилась около лодки. Серое небо низко висело над рекой.
Цунэхико открыл коробку с обедом.
— Нам бы въехать в Ёсивару на белых конях, — сказал он. — Это сейчас в моде. И еще переодеться, чтобы никто насне узнал. — Он принялся за рисовые шарики, консервированные овощи и соленую рыбу с завидным аппетитом.
Сано улыбнулся. Закон запрещал самураям посещать квартал развлечений, Тем не менее члены их сословия безнаказанно валили в Ёсивару. Маскировку использовали только ради розыгрышей.
— Мы по официальному делу, Цунэхико, — напомнил Сано.
— По официальному, — согласился юноша и расплылся в улыбке, показав наполовину пережеванную пищу.
Сано ел медленно. Речной путь до Ёсивары занимал два
Наконец лодка причалила к пирсу, Сано расплатился с лодочниками. Вместе с Цунэхико они выбрались из лодки, размяли затекшие ноги и поднялись по каменной лестнице на набережную, Они двинулись мимо магазинов и ресторанчиков, обслуживающих речников, От занавешенных дверей призывно улыбались девушки-служанки, улыбки сменялись сердитыми гримасами, потому что они не останавливались у заведений, Идя рисовыми полями и через болота, они видели черепичные крыши храма Каннон, поднимавшиеся вдалеке над окружающими низкими домиками и маленькими кумирнями. В храме били в гонг, ветер доносил едва различимый запах благовоний, Несколько монахов с гладко выбритыми головами стояли вдоль дороги, протягивая сосуды для милостыни.
Наконец появились рев и высокие земляные стены, опоясывающие Ёсивару. Ворота охраняли, дав самурая в шлемах и латах — дневная смена круглосуточною наблюдения залюдьми, проходящими в ворота с крышей и разукрашенными столбами.
Задавая вопросы, Сано с новей силой ощутил трудность конфиденциального расследования убийства.
— Да, мы знаем Нориёси, — сказал один стражник.
Однако когда Сано спросил, не видели ли они художника в день смерти, то получил ответ:
— Он все время шлялся то туда, то обратно. Как жемне запомнить, когда именно? В любом случае он мертв, и какое это теперь имеет значение?
Сано растерялся, запнулся, потом поинтересовался:
— А не выносил ли кто-нибудь пару ночей назад большую коробку или мешок?
«Достаточно большой для теге, чтобы вместить мертвое теле», — хотелось добавить ему, Его раздражал Цунэхико, который, вертясь возле, ловил каждое слово, Видимо, секретарь считал, что таким образом учится быть как ёрики. Оставалось надеяться, что Цунэхико ничего не поймет или все перепутает. В противнем случае он станет опасным, если вздумает разболтать кому-нибудь о поездке.
Другой стражник хмыкнул. Может быть, в отличие от тюремной охраны он и его товарищ, носившие на рукавах герб Токугавы — трилистник шток-розы, — определенно не считали себя рангом ниже городского чиновника.
— У нас хватает дел помимо того, чтобы следить за разными носильщиками, ёрики, — добавил важным тоном блюститель ворот.
«Например, ловить несчастных женщин», — подумал Сано. Местные проститутки были преданы в публичные дома обедневшими семьями или сосланы туда за преступления. Некоторые жили в квартале как принцессы, наслаждаясь роскошной обстановкой и купаясь в мужском внимании. Но большинство терпели побои хозяев и влачили жалкое существование. Они-то и пытались бежать из Ёсивары, прикидываясь кто служанками, кто мальчиками. И попадали в лапы стражников. Естественно, те уделяли мало внимания своим знакомым.