Синее на золотом

Вербинина Валерия

– Кто, Бонливе? – удивилась женщина. – Что вы, гражданин! Ему 73 года, и он пережил четырех жен. И пятую завел бы, чтобы пережить и ее тоже, да за него уже никто идти не хочет.

– И где этот Бонливе находится? – спросила Амелия. – Как его найти?

– А вон по той улочке, гражданка, – женщина указала на улицу, в конце которой темнела старая церковь. – Там и вывеску увидите. Он портной хороший, только вот берет дорого.

– Роялист! – заорал пьяница, качаясь. – Долой Бонливе!

– Он, как началась революция, объявил, что

теперь у него клиентов больше нет, – пугливо объяснила женщина. – Что ж, он раньше всей местной знати шил, а до нас снисходить ему резону не было.

– Ева, – распорядилась Амелия, – ты остаешься здесь. Подожди нас, мы скоро вернемся.

В дом портного их впустил мальчик-слуга, который спросил, что им угодно.

– Моему человеку, – объяснила Амелия, кивая на Луи, – нужно одеться.

Луи вспыхнул.

– Послушайте, я вовсе не просил вас… – начал он сердито.

– Я не могу позволить, чтобы вы ходили в этом, – возразила Амелия спокойно. – Сегодня все утро шел дождь, и погода не улучшается. Если вы заболеете, кто будет моим кучером?

– Я не ваш человек, – буркнул Луи упрямо. – И никогда в жизни ничем не болел.

– Верю вам на слово, но мне будет спокойнее, если я буду знать, что вы тепло одеты и не рискуете простудиться.

Луи хотел сказать, что ему ничего не надо, но тут растворилась дверь, и вошел очень худой, очень высокий старик с осанкой владетельного князя и безукоризненными манерами. Он скользнул взглядом по Луи, перевел взор на Амелию и склонился в почтительном поклоне.

– Счастлив видеть в нашем городе столь достойную особу, сударыня, – объявил он. – Чем могу служить вашей милости?

Амелия объяснила, что Луи нужна новая одежда. Бонливе покачал головой.

– Сожалею, что должен вас огорчить, сударыня, но я не шью для господ санкюлотов, это не мое, да и удовлетворить их вкусы было бы затруднительно. – Он даже не пытался скрыть презрение, сквозившее в его голосе.

Кипя от злости, Луи сделал шаг вперед, намереваясь схватить гнусного старикашку за горло, но его остановил голос Амелии.

– Этот человек вовсе не санкюлот. Он спас мне жизнь.

– В самом деле? – с сомнением протянул Бонливе. – Что ж, тогда это кое-что меняет. Не все, но кое-что. Я, пожалуй, сниму с него мерку.

– Мы не можем оставаться здесь надолго, – вмешалась Амелия. – И я не могу ждать, пока вы сошьете ему одежду. По правде говоря, я думала, может быть, у вас есть какой-нибудь готовый наряд, который пришелся бы впору. Вы бы очень меня обязали, сударь.

Сударь смерил Луи испытующим взглядом и задумался. Что же до молодого человека, то он на всякий случай спрятал руки за спину. Соблазн схватить противного старика за горло был все-таки слишком велик.

– Пожалуй, – проговорил наконец портной, – у меня есть костюм, который заказал мне господин маркиз де ла Балю, и вот он точно будет впору вашему… человеку. Что же до господина маркиза, то он вряд ли будет в претензии,

потому что, насколько мне известно, он сейчас пребывает в весьма отдаленных от Франции местах.

Луи буркнул, что его одежда его вполне устраивает, Амелия попросила портного показать костюм, Бонливе кликнул мальчика, и костюм явился. Сладострастно шурша, развернулся плащ с лиловым подбоем, вспорхнула в воздух белоснежная рубашка, взмыл и повис на ловких руках портного черный сюртук тончайшего сукна. Ворча и упираясь, Луи в конце концов все же позволил загнать себя за ширмы, после чего отступать было некуда. С ощущением человека, вынужденного уступить принуждению, он скинул свои обноски и влез в маркизову одежду. Бонливе стоял возле ширмы и подавал ему одну за другой части костюма.

– Поправьте манжету… Теперь другую… Нет, не так. – Портной зашел за ширму и принялся поправлять сам, после чего окинул свою жертву критическим взором. – Голая шея – это некрасиво. Подождите, я принесу вам галстук.

– Не надо мне никакого… – начал Луи в изнеможении, но старик уже кликнул мальчика и велел принести ему шейные платки, которые в те времена завязывались на шее и назывались галстуками. Когда слуга прибежал обратно, таща с собой целую охапку галстуков, старик безошибочно выудил из нее один, бормоча:

– Галстук должен выглядеть естественно, не бросаться в глаза, не сжимать шею и незаметно подчеркивать достоинства лица… – Он завязал его Луи и отступил на шаг. – Замечательно! Не будь вы санкюлотом, мой милый, я бы сказал, что у вас генеральская стать. Теперь только причесать волосы, и будете почти похожи на человека.

Луи хотел провалиться сквозь землю, но Бонливе был неумолим, и расческа была доставлена. Однако на этом мучения Луи не кончились, потому что старик послал маленького слугу за духами.

– Вы меня поражаете, мой милый, – объявил Бонливе после того, как Луи в который раз выразил свое недовольство. – Достойная дама желает вам добра, а вы делаете все, чтобы ее огорчить. Пятно у нее на платье – это кровь?

– Не ее, – буркнул Луи. Положительно, от портного ничто не ускользало.

– Я дам ей средство, чтобы ее смыть. Какие у нее манеры! А руки! Давно мне не приходилось видеть таких изящных рук. Разве что у ее величества Марии-Антуанетты, когда она соблаговолила заглянуть в нашу глушь.

– Не говорите вздора, она не похожа на королеву, она совсем другая, – проворчал Луи.

Глаза Бонливе сверкнули.

– Вот как? Вы что же, имели честь видеть ее величество?

– Да, – отрезал Луи, очевидно, выведенный из себя. – В Версале, а потом в Тюильри чуть ли не каждый день. – Он осекся. Бесцветные старческие глаза были прикованы к его лицу.

– Вы попали в чертовски хорошее общество, мой милый, – протянул портной. – Советую вам ценить это. Хорошее общество, знаете ли, на дороге не валяется… А, вот и ты, Поль! Ну как, удалось нам сделать человека из этого мсье?