Синее на золотом
Шрифт:
«Я осел», – подумал он обреченно. Какого черта, в самом деле, он распустил язык? К чему ей знать о его тетке, об отце, о его жизни вообще? Все равно она никогда его не поймет, как и он ее. Да и не захочет понять.
– Ева приготовила еду, – сказала Амелия. – Она нас ждет.
Они поели, а потом двинулись дальше. Пару раз сбились с дороги, но к вечеру все же добрались до Реймса, где с большим трудом отыскали место в гостинице. Город был полон самых фантастических слухов – что Дюмурье уже удрал к врагам, подобно тому, как до него это сделал
…Гром взорвался яростной канонадой, оглушил путешественников и покатился над землей, огрызаясь и ворча. Дождь, который хлестал отвесными струями, припустил еще чаще.
– Надо возвращаться в Реймс! – крикнул Луи.
Уже когда они покидали город, тучи налились свинцом и обещали скорую грозу. И в самом деле, стоило путешественникам отъехать от города меньше чем на два лье, хлынул дождь, и какой! Он превратил дорогу в жижу, в которой увязали лошади, ослепил кучера и, с яростью молотя по верху экипажа, почти оглушил обеих женщин. Вдобавок ко всему Луи умудрился сбиться с дороги, и теперь он даже не знал, в каком направлении они движутся.
Амелия крикнула что-то, но в реве грома он не расслышал ее ответ.
– Что? – крикнул Луи.
– Едем дальше! – донеслось до него.
Луи уже понял, что спорить с Амелией бесполезно. Бурча себе под нос разные слова, которые обычно отсутствуют в словарях французского языка, он хлестнул лошадей. Недовольно мотая головами, они перевалили через мост.
– Кажется, мы остановились, – заметила Ева, видя, что пейзаж за окном не меняется. Карета несколько раз дернулась и застыла на месте. Снаружи по-прежнему лил дождь.
Лошади храпели и фыркали. Амелия приотворила дверцу и высунулась наружу.
– Что там, Луи? – крикнула она, видя, что он стоит возле кареты и смотрит куда-то вниз.
– Я же предупреждал, что надо возвращаться! Мы завязли!
– То есть как? – пролепетала Ева.
– Карета застряла в грязи, вот что, – с досадой ответил Луи. – И я не могу сдвинуть ее с места.
Прежде чем он успел шевельнуться, Амелия распахнула дверцу и соскочила на дорогу, прямо в грязь.
– О боже, – беспомощно прошептала она, видя, что колеса ушли в вязкую жижу почти по самую ось.
У Луи вертелось на языке много разного – о том, что он предупреждал, сулил неприятности, и теперь, когда самое скверное все-таки произошло, это случилось исключительно по вине Амелии. Но он увидел ее потерянное лицо, по которому текли струи дождя, и прикусил язык, решив приберечь свое красноречие до другого раза.
– Может быть, если облегчить карету, мы сумеем выбраться? – предложила Амелия. – Ева!
Служанка вышла из кареты, вытащила оттуда кое-что из вещей, Луи стал тянуть лошадей за собой – бесполезно: с громким вздохом колеса вновь провалились
– Черт! – выпалил Луи. Оглянувшись, он увидел Еву, которая смотрела на него с осуждением. – Только сказал, а он уже здесь.
Амелия распрямилась, как струна, глаза ее сверкнули.
– Перестаньте обижать ее, – сердито сказала она. – Если вы думаете, что достойно смеяться над человеком, который выглядит не так, как все, то заблуждаетесь.
Луи не мог не признать, что она права, и, смирив свой нрав, пробурчал нечто, что могло сойти за извинение. Он вновь попытался вывезти карету на ровную почву, но даже когда Ева попробовала подтолкнуть экипаж сзади, у них ничего не получилось.
– Влипли, – констатировал Луи.
– Что же нам делать? – спросила Амелия, оглядываясь.
Мост остался позади, слева и справа виднелись купы деревьев, а справа в отдалении за ними к тому же что-то темнело, но была ли это крыша дома или просто большое дерево, сказать было сложно.
– Возвращайтесь в карету, – сказал Луи. – Вы промокнете.
Амелия посмотрела на него так, словно он предлагал ей нечто очень странное.
– Я не хочу, – ответила она.
Луи вздохнул.
– Хорошо. Теперь вот что мы можем сделать. У нас есть моя лошадь, я сяду на нее и поеду за помощью, а вы оставайтесь здесь.
Это было вполне разумное предложение, но он почему-то был уверен, что она ответит отказом.
– Ева останется в карете и будет стеречь вещи. А мы поедем за помощью.
Луи нахмурился.
– Вы мне не доверяете? По-вашему, я могу сбежать и бросить вас здесь?
– Дело не в этом, – спокойно возразила Амелия. – Не думаю, что в такой дождь нам согласятся помочь бескорыстно. Придется договариваться… Ева! Подай мне кошелек.
Ева протянула ей кошелек и забралась в карету. Луи принялся отвязывать свою лошадь.
– Что вы делаете? – спросила Амелия.
– Вы же не можете идти пешком, – сердито сказал Луи. – Садитесь на нее, и идем.
Показалось ли ему или в ее лице и впрямь промелькнул страх?
– Я не сяду на лошадь, – резко проговорила Амелия. – Нет!
Луи поглядел на нее, понял, что она не переменит своего решения, и стал привязывать лошадь обратно.
– Вы можете ехать верхом, если хотите, – прибавила Амелия.
– Ну да, когда вы идете пешком, – обидчиво возразил он. – Наденьте хотя бы плащ. Вы намокнете.
– Ну и пусть, – отрезала она. – Ева! Ты остаешься. Мы скоро вернемся.
Дорога разъезжалась под ногами. От дождя в лужах вздувались пузыри, которые тотчас же лопались. Амелия шла впереди, но Луи без труда нагнал ее и набросил ей на плечи свой плащ.
– Зачем вы едете в Амьен? – спросил он, глядя ей в глаза.
Она взглянула на него удивленно, но от плаща отказываться не стала.
– Это не должно вас интересовать.
Он снова почувствовал себя слугой, которого ставят на место. Дорога пошла в гору, и идти по ней становилось все тяжелее.