Синее золото(Роман)
Шрифт:
Таня сползла с подушек и сделала вид, что она очень устала.
— Вы все врете, г-жа Дикова, но мы сумеем вытащить из вас правду, — с угрозой в голосе оборвал следователь. Он задал еще несколько вопросов, потом резко повернулся на каблуках и ушел, не прощаясь.
Хатима была весь день очень молчаливая, а вечером пришла Дуня.
Таня сразу по ее глазам поняла, что она пришла с хорошими вестями. Дуня подошла к больной и, поправляя одеяло, тихо сказала:
— Мы нашли фотографию и вас узнали. Папа вам кланяется. Он хотел бы помочь,
Она больше не говорила с Таней ни о фотографии, ни о ее прошлом. Но совершенно изменила с ней тон. Стала мягка и внимательно заботлива. С этого дня они ни разу не заговаривали на общие темы, и со стороны могло показаться, что Дуня не сторожит опасную преступницу, а только ухаживает за больной. Впрочем, как только в комнату кто-либо входил, она принимала очень суровый вид.
На следующий день человек в черной куртке явился опять.
— Ну как, г-жа Дикова, вы решили рассказать мне всю правду? — спросил он.
Таня прищурила глаза и, смотря в упор на своего следователя, сказала:
— Правду, да, я расскажу вам правду, а что мне за это будет?
— Что будет, что будет, я должен запросить начальство, — замялся следователь.
— Запросите, тогда я, может быть, вам и скажу, где камень.
— Камень? — подскочил человек в куртке. — Вы действительно можете указать, где камень?
— Что с вами, — ехидно улыбнулась Таня, — вы же вчера мне сказали, что камень у вас? Но я вас понимаю, у вас свои приемы следствия. Я вам скажу, где камень, если вы меня освободите — это условие.
— Условие, ну, мы еще посмотрим, как-то вы нам будете ставить условия. Я вижу, вы до сих пор не понимаете, где вы находитесь. Смотрите, потом поздно будет, — сказал он, смотря куда-то через ее голову. И опять ушел не простившись. Таня слышала, как при выходе он бросил Хатиме:
— Скажите доктору, чтобы явился ко мне сегодня днем.
Тане вдруг стало жутко. Она вся похолодела и не могла удержать охватившую ее дрожь
XV
БРЕД
Прошло почти десять дней, как Таня лежала в тюремной больнице, а Паркер все еще оставался в Отрадном.
Спокойный, уверенный, умеющий быстро разбираться в обстановке и находить решения, на этот раз он чувствовал себя совершенно потерянным.
Что ему было делать? Сперва он хотел броситься в тот город, где лежала Таня. Но что он будет там делать? Он вспомнил ее настойчивую инструкцию держаться подальше от ее дела.
Он чувствовал, что решительно ничего не понимает во взаимоотношениях русских. Это стало как-то особенно ясно после того, как Воронов ушел с лесными людьми.
У Паркера было достаточно внутренней дисциплины, чтобы без причины не нарушить категорическую просьбу Тани.
Что же тогда? Просто уехать в Европу с камнем в кармане, а ее оставить одну раненую среди врагов?
Нет, нет, это невозможно.
Он
С Хилидзе он, конечно, виделся каждый день, но благословлял судьбу, что его плохое знание русского языка позволяло ему мало говорить с ним и в разговорах обдумывать каждое слово, своею медленностью не вызывая подозрения собеседника.
В первые дни ему надо было делать исключительные усилия, чтобы переломить себя и в разговорах с Хилидзе говорить как раз обратное тому, что он думает и чувствует. Но он был сам удивлен, как с каждым днем для него становилось легче врать и притворяться. Казалось совсем естественным вместе с грузином возмущаться злодеяниями контрреволюционных бандитов и поддакивать ему, когда он клеймил Таню.
— Сегодня получил письмо от приятеля из центра, — как-то говорил ему Хилидзе, — пишут, что там очень заинтересованы тем камнем. Между начальством даже возникло разногласие. Одни считают, что она дороже камня, другие же не прочь были бы выменять ее на брильянт.
Они сидели рядом на скамейке перед домом. Паркер сосредоточенно чистил трубку прутиком, и Хилидзе внимательно наблюдал за его работой.
При последней фразе грузина пальцы Паркера разжались и трубка выскользнула из его рук. Он не наклонился за ней, а снял очки и стал усердно протирать их платком.
— Если химики дали мне точное описание камня, то думаю, что он стоит несколько сот тысяч фунтов. Неужели вы ее голову цените больше? — медленно, как бы подбирая слова, спросил Паркер, поднимая глаза на Хилидзе.
— Разве безопасность нашего союза определяется фунтами? Я бы лично ни за что не променял ее на камень. Такого врага в руках держим. Впрочем, это не мое дело, как начальство решит.
Никогда еще, кажется, Паркер так не волновался — судьба Тани в его руках. Ему трудно было не встать сразу и не уйти. Трудно было удержаться и не предложить Хилидзе сейчас же начать переговоры о выкупе Тани.
Он досидел положенное время, а потом пошел вниз к речке и дальше вдоль берега в лес.
Засунув руки в карманы своих фланелевых брюк, с трубкой во рту, он шел, совершенно не обращая внимания на окружающее. Прошло часа два, а он все еще шел вперед, только иногда останавливаясь, чтобы вновь набить трубку.
Он очнулся и как-то удивленно осмотрелся кругом только когда уже совсем стемнело. Тихо свистнул и быстро пошел назад.
Паркер никак не мог решить, что было ему делать. Взвешивал все новые возможности, потом отвергал их и ни на чем не мог остановиться.