Синее золото

Касслер Клайв

Контос мрачно глядел на приближающееся судно. Затем, не говоря ни слова, развернулся и потопал в сторону парковки.

— Эй, капитан, ты куда это? — окликнул его Остин.

К грузовику. За банджо.

ГЛАВА 36

Стоя на палубе корабля, Франсиш­ка всматривалась в его изгибы, изящный задранный кверху нос и корму, раскрашенный квадратный парус. Даже обшитый толстыми досками, ос­нащенный массивным килем, корабль казался утонченным. Франсишка перевела взгляд на сводчатый потолок и

высо­кие стены, утыканные факелами и увешанные средневеко­вым оружием. Мрачноватое окружение для столь красиво­го предмета.

Стоявшая у румпеля Брунгильда Сигурд расценила мол­чание Франсишки как признак восхищенного благоговения.

— Шедевр, не так ли? Оригинал, построенный две тысячи лет назад, викинги называли «скута». Это не самый большой из их кораблей, как, скажем, драккары, зато самый быстро­ходный. Я воспроизвела его в мельчайших деталях. Смотри­те: дубовая обшивка проконопачена коровьим волосом. Семь­десят девять футов в длину, шестнадцать в ширину. Ориги­нал хранится в Осло, а более ранняя копия этого корабля даже пересекла Атлантику. Вам, должно быть, интересно, ра­ди чего я так постаралась, заказывая экземпляр себе в боль­шой зал?

— Кому-то интересны старинные марки, кому-то старин­ные карты. На вкус и цвет, как говорится...

— Это не прихоть коллекционера. — Выпустив румпель, Брунгильда подошла к Франсишке чуть не вплотную. Несмо­тря на высокий рост и мускулистое телосложение, угрозу она излучала совершенно иного рода. Казалось, ей ничего не стоит голыми руками выжать плазму из шаровой молнии. — Я вы­брала этот корабль в качестве символа для своей корпорации, потому что он олицетворяет дух викингов, людей, которые брали все, чего хотели. Я частенько прихожу сюда за вдохно­вением. Надеюсь, оно посетит и вас, доктор Кабрал. Идемте, покажу вам рабочее место.

После визита к Гаме Франсишку препроводили обратно в кабинет Брунгильды, и хозяйка повела ее через безумный ла­биринт коридоров и дверей. Создавалось впечатление, будто они на круизном лайнере. Охрана их не сопровождала; впро­чем, мысль о побеге даже не приходила Франсишке в голову. Пусть ей удастся обезвредить великаншу — что вряд ли, — уйти не дадут. Охрана всегда начеку и, скорее всего, где-то поблизости.

Наконец они вошли в лифт, и кабина ухнула вниз с такой скоростью, что подогнулись колени. Двери откры­лись, и Брунгильда жестом пригласила Франсишку выйти в комнату, где их ждала монорельсовая вагонетка. Доктор Кабрал села на переднее сиденье, Сигурд — сзади, в специ­ально сконструированное для нее кресло. Под весом пасса­жиров сработал скрытый механизм, и вагонетка понеслась вперед по ярко освещенному тоннелю. И когда уже казалось, что она вот-вот слетит с рельса, подобно ракете, плавно сра­ботал тормоз.

Комната, куда прибыла вагонетка, практически ничем не отличалась от той, из которой она стартовала. Здесь также имелся лифт, правда, не обыкновенный, не металлический ко­роб, подвешенный на тросе: выпуклая форма, напоминающая яйцо, прозрачные дверцы, внутри — четыре сиденья для лю­дей обычной комплекции. Двери с шипением закрылись, и ка­бина, пройдя сквозь область тьмы, погрузилась в синеву. Гля­дя на переливчатую игру света и тени, Франсишка догадалась, что лифт

увозит их под воду. Синева сменилась чернотой; ка­бина словно угодила под луч прожектора.

Двери открылись, и Франсишка с Брунгильдой вышли. Франсишка едва не утратила дар речи, увидев, куда доставил их лифт: ярко освещенное помещение сотен футов в диаметре, куполообразная крыша над головой; точно размер лаборато­рии и не определишь — всюду тянутся трубы, стоят катушки и баки. Туда-сюда бесшумно снуют работники в белых хала­тах; кто-то колдует над мониторами.

— Ну, что скажете? — не скрывая гордости, спросила Брун­гильда.

— Невероятно, — с неподдельным благоговением ответила Франсишка. — Где мы? На дне моря?

Великанша усмехнулась.

— Здесь вам и предстоит работать. Идемте, покажу, что да как.

Ученый внутри Франсишки быстро освоился и сумел най­ти порядок в кажущемся хаосе. Глазом опытного гидротех­ника она заметила: трубы — хоть и под разными углами — со всех сторон ведут к центру лаборатории.

— Отсюда мы следим за различными условиями, влияющи­ми на материал активной зоны, — пояснила Брунгильда, ука­зывая на мерцающий огнями пульт управления. — Эта под­водная лаборатория стоит на четырех опорах. Две из них ра­ботают как впускные трубы, две другие — как выпускающие. Поскольку нас окружает озеро, то забираемую пресную воду мы насыщаем солью и морскими минералами вон из тех кон­тейнеров. Получается настоящая морская.

Брунгильда провела Франсишку в центр, где стоял гигант­ский цилиндрический бак двадцати футов в диаметре и деся­ти в высоту.

— Здесь у вас анасазий? — догадалась Франсишка.

— Верно. Вода циркулирует вокруг ядра и выпускается че­рез опоры.

Они вернулись к пульту управления.

— Ну, и насколько точно нам удалось воспроизвести ва­шу технологию?

Глянув на показания приборов, Франсишка ответила:

—Охлаждение, электрический ток, теплоконтроль... все в норме. Вы подошли близко, очень близко.

—Мы воздействовали на анасазий теплом, холодом и элек­тричеством, однако успеха добились небольшого.

—Неудивительно, если учесть, что у вас нет звукового эле­мента.

—Да, конечно. Про звуковые вибрации я знаю.

—Идею вы уловили верно, однако технология бесполезна до тех пор, пока на анасазий — в сочетании с другими сила­ми — не воздействуют звуковые волны определенной частоты. Это все равно, что убрать из струнного квартета виолончель.

—Оригинально. Как вам пришла в голову эта идея?

—Я мыслила нетрадиционно. Как вам, должно быть, из­вестно, существует три способа опреснения. В процессе элек­тродиализа и обратного осмоса вода проходит сквозь мембра­ны и очищается. Третий метод — дистилляция, аналогичная природному испарению. Каждый из трех способов требует огромного количества энергии, и потому цена опреснения становится заоблачной. Моя же технология изменяет моле­кулярную и атомную структуру воды. Во время опреснения по моему методу выделяется много тепла. Если его преобразо­вать в электроэнергию, то процесс опреснения становится самоподдерживающимся. Следует очень точно рассчитать дей­ствующие на анасазий силы. Малейшее отклонение — и про­цесс не сработает.