Синеглазая Касси
Шрифт:
– Твою мать я всегда считал ведьмой, – свирепствовал Джо, – но никогда не хотел верить, что ты сделана из того же теста. Никогда не думал, что ты способна на хладнокровное убийство.
– Прекрати! – яростно прошептала Имоджен, придя в себя от несправедливости обвинения.
– А ты не считаешь аборт убийством? Вчера вечером ты так презрительно скривила свои аристократические губки, когда узнала, что, как ты это сформулировала, Шону и Лиз «пришлось пожениться». Однако они не искали легкого выхода, а родили
– Я тоже не искала легкого выхода! – воскликнула Имоджен, наконец снова обретя голос. Как же больно оттого, что Джо так плохо о ней думает! А как еще он может думать? Он занимался с ней сексом из жалости. Он практически не знал ее, знал только, что она из самой богатой семьи в городе, вот и все.
– Я не делала аборт, – еле слышно сказала она. – Даже и не думала об аборте.
Теперь Джо потерял дар речи и только после напряженной паузы выдавил:
– Тогда где же мой ребенок, черт побери?
– Она родилась мертвой.
– Мертвой? – будто эхом отозвался Джо и без сил рухнул в кресло.
Глядя на него, Имоджен заново переживала тот момент, когда ей сказали, что она родила мертвую девочку. Ее глаза, как тогда, набухли слезами, она вновь почувствовала бездонную пустоту. Пустоту, которую невозможно заполнить ни сочувствием, ни добротой, в каких бы количествах они ни предлагались. Ее душа ныла так же невыносимо, как в те страшные дни. – Почему?
– Неужели ты думаешь, что я не спрашивала себя, почему это случилось со мной? Почему умер именно мой ребенок? – Имоджен не смогла остановиться, словно мстя Джо за нанесенную обиду. – И еще я спрашивала себя, почему отцом был ты, а не мужчина, который любил бы меня и был бы рядом со мной, чтобы разделить мое горе.
Джо повернул голову, и она увидела его глаза – без намека на жалость или сострадание, без капельки тепла или нежности.
– Если бы я знал, я был бы рядом с тобой. Но я не знал. Ты не потрудилась поставить меня в известность.
– Ты уехал из города и даже не попрощался. Я поняла, что совершенно не интересую тебя.
– И решила наказать, скрыв от меня моего ребенка? Или вы с мамашей просто стремились как можно быстрее замять неприятную историю? Не дай бог, кто-нибудь узнает о том, что принцесса валялась в сене с простолюдином?
Три вопроса, и первый был очень близок к истине. Действительно, исчезновение Джо обескуражило Имоджен, и она сознательно разжигала в себе гнев и негодование, только так она могла справиться со своей болью. Однако от последнего обвинения она залилась краской стыда.
Сьюзен нашла другие слова, но суть от этого не изменилась: «Никто не должен ничего заподозрить. Если кто-то узнает, что Имоджен Палмер родила внебрачного ребенка от Донелли, я этого не переживу. Это навсегда опозорит наше имя!»
У восемнадцатилетней
Терзаемая укорами совести, Имоджен отвернулась. Вряд ли сейчас, по прошествии восьми лет, следует ожидать, что Джо поверит, будто его отцовство было достаточной причиной для того, чтобы она обожала ребенка.
Джо подошел к балконным дверям. Имоджен затаила дыхание, ожидая нового взрыва. Когда ее ожидания не оправдались, она отважилась поднять глаза.
Джо стоял спиной к ней, опершись одной рукой о стену. Косые солнечные лучи прокрадывались между густыми ветвями соседнего дерева и создавали сияющий нимб над его склоненной головой, подчеркивали упрямую линию его плеч. Воздух в комнате, казалось, бурлил гневом и недоверием.
В тот момент, когда Имоджен подумала, что больше не выдержит ни секунды, в дверь снова постучали.
– Мисс Палмер! – позвал коридорный.
Имоджен не ответила. Она дрожала всем телом, опустошенная и измученная бесполезными сожалениями.
В конце концов дверь открыл Джо и, сунув коридорному чаевые, приказал:
– Заберите багаж и подгоните машину мисс Палмер к парадному входу. Она спустится через пару минут.
Когда они снова остались одни, Джо прошел в ванную комнату и почти сразу же вернулся со стаканом воды.
– Выпей.
– Нет. – Имоджен попыталась оттолкнуть Джо, но его рука даже не дрогнула.
– Выпей, Имоджен. В таком состоянии ты не сможешь вести машину. Я не хочу, чтобы ты врезалась в дерево. На моей совести и так много всякого.
Нежданная забота Джо настолько потрясла Имоджен, что слезы покатились по ее щекам, горло сжалось.
– Не думала, что ты огорчишься, если я врежусь в дерево.
– Это говорит лишь о том, как мало ты меня знаешь. Я очень высоко ценю человеческую жизнь.
И снова он прав. Она знает его не лучше, чем он – ее.
– Думаю, я должна попросить у тебя прощения.
– Ты должна мне гораздо больше, Имоджен, и не сомневайся, я очень скоро потребую уплаты долга.
Джо говорил ровным голосом, почти без всякого выражения, но так убедительно, что Имоджен даже в голову не пришло сомневаться.
– Тогда я позвоню тебе, Джо, как только обустроюсь дома.
Как часто в детстве и в юности Имоджен считала «Укромную Долину» тюрьмой! Высокие каменные стены надежно ограждали ее от жизни, к которой она стремилась. Однако той ночью, когда парадные ворота поместья захлопнулись за ней, ей показалось, что она покидает надежное убежище.