Синеока, что делать?
Шрифт:
— Мы всё утро провели в поисках нового места жительства для лесовиков, — она посмотрела на высокую, очень красивую лесавку, — Есть только два лесных массива, подходящих по величине и качеству луба. Это лесопарковая зона в западной части города и… скриповский лес. Вы поможете нам?
— Каким образом?
— Нужно добиться, чтобы парк и бывшая усадьба Веринцева стали охраняемой зоной. Я помогу восстановить усадьбу и лесавки поселяться в ней под предлогом… под каким-нибудь предлогом. Организуют коммуну, допустим. Или что-нибудь в этом роде. Не суть важно. Создадут в усадьбе музей и станут охранять
— Что? Биогеоценоз? — не поверил своим ушам Иннокентий, но Степан показал знаками, что новое словечко пришло в лексикон Синеоки из его уст.
— Нужно открыть кампанию по спасению известняко-бернесситовых чаш. К тому же лес там, диковинный. Реликтовый лес. С вкраплением редких для нашей полосы деревьев, лиан и папоротников, высотой в рост человека, что тоже может являться поводом для защиты, — конкретизировал предложение Шмель.
— Да. Островок палеозоя. Съездим, посмотрим? — тоненьким молящим голоском спросила Иннокентия высокая лесавка. Это была Осения из скриповского леса. Дочка бывшего Владыки. Она тоже решила бороться.
— Быстро Скриповские чаши отвоевать не удастся, поэтому Веринцевский парк и усадьба — в числе первоочередных задач. Вы нам поможете? — твердо спросила Синеока у Иннокентия.
— Хорошо, хорошо! Кто только мои проблемы решать станет?
— А вы не хотели бы возглавить завод по переработке мусора? — с надеждой посмотрела на него Лилия. Она плохо себя чувствовала последнее время и сидела несколько в стороне от всех.
— Хм! — поразился ей Иннокентий. — Все считают себя в праве мне указывать!
— Если вы откажетесь от строительства химкомбината, я могла бы помочь… и даже выделить средства на это предприятие. Конечно, не ближе, чем в километре от Лисьего Бора. Соглашайтесь, — подбодрила его Синеока.
— Почему именно мусор? Хотя…
— Я слышала, что в самом начале шла речь именно о переработке пластикового мусора, а не о химкомбинате, — ответила Лилия.
— К тому же переработка уже имеющегося пластика намного важнее для экологии региона, чем что-либо то ещё. И мы в этом заинтересованы больше других. А возьмётесь, поможем с выбросами в атмосферу. Пропустим их через фильтр магии.
— Фильтр магии… — передразнил Аничкин. — Вам бы в депутаты с таким знанием проблем региона. Далеко пойдёте! Синеока, скажите, вы правда можете отреставрировать усадьбу и построить завод на свои деньги? Откуда у вас столько?
— Природа даёт нам столько, сколько нужно, — многозначительно сказала Синеока и улыбнулась.
— А если кто-то захочет вас ограбить?
— Ну, это не так просто. Мы способны раствориться в воздухе, как туман после дождя.
— Обидно! Почему вы, Синеока, всё время намекаете на меня! — возмутился Иннокентий.
— Простите, Иннокентий. Я про людей. Про жадных людей. Плохо, конечно, что я противопоставляю людей магическому народу. Но пока… я не могу иначе.
Лилия схватилась за живот и сказав: «Простите», выбежала из зала. Степан в беспокойстве последовал за ней.
Лиля, остановилась на пороге комнаты, которую они со Степаном занимали в доме Синеоки, когда приезжали в деревню, судорожно вздохнула и согнулась пополам в приступе тошноты.
— Что с тобой, Лилёк? — тревожно спросил, приблизившись практически вплотную к ней, Степан.
— Токсикоз, Стёпа. Я беременна. И… я хочу этого ребенка.
Степан замер, потом радостно улыбнулся:
— Это… это здорово! Приляжешь? Давай помогу. Чего-нибудь хочешь? Водички или может лучше сока? — засуетился он.
— Я думала, ты не хочешь детей?
Степан закатил глаза.
— Ты говоришь о том, что было десять лет назад. Теперь совсем другое дело. Теперь я тоже хочу. Хочу, чтобы у нас был маленький.
Степан обнял её крепко-крепко. Поцеловал и погладил пока ещё плоский животик.
— Подрастай, мы ждём тебя. Твои папа и мама, — по-детски засюсюкал он.
— Ты такой милый. Просто слов нет!
Лилю снова охватил приступ тошноты, толи от токсикоза, толи от сюсюканья.
— Всё-таки сока! Принеси сока. Малиношного. Только разбавь его, пожалуйста, и добавь немного лимона. Я привезла. Поищи на кухне.
Степан метнулся из комнаты.
— Ну, как у вас тут? Договорились? — спросил он у присутствующих в зале заговорщиков, наливая сок и выдавливая в него половинку лимона. — Лиля попросила, — по-доброму усмехнулся он, комментируя их любопытные взгляды.
— Да. Предварительно. План действий в общих чертах уже вырисовывается. С поместьем Веринцева можно начинать прощупывать почву уже завтра. К зиме магический кедр должен найти своё постоянное пристанище. Арендовать парк «за рубль…» так это называется? Договор заключается всего на сорок девять лет? — повторила она услышанную информацию, словно пытаясь осознать и принять её окончательно.
— Дальше можно продлить договор. А вообще, у отреставрированной исторической усадьбы намного больше шансов на будущее, чем у любой другой, — подтвердил Иннокентий. — Самого частенько за душу берёт при виде заброшенных парков и дворцов, вышедших из-под рук именитых архитекторов. Когда-то произведений мирового искусства!
— Ну что ж, берём. Реставрацию начнём не медля, — решилась Синеока. Ей показались убедительными, восторженные слова по сути уже бывшего директора несуществующего химкомбината о Веринцевском дворце. Появилось жгучее желание действовать. Синеока заёрзала на месте. Давненько не приходилось бывать во дворцах и на высоких приёмах. А раньше, в году так тысяча пятьсот пятом… Тогда ей взбрело в голову заявиться на смотрины и с обидой признать, что царевич совсем не смотрит в её сторону. Он выбрал невесту загодя. Как сказала сваха: почти за год до смотрин царевич путешествовал, увидел её и влюбился.