Синева небес
Шрифт:
— Письмо останется у меня, — сказал Хигаки.
Фудзио разозлился:
— Так это же мое письмо!
— Поэтому я и возьму его с собой. Оформлю для вас документ, что беру письмо на временное хранение, — сказал Хигаки, стараясь успокоить Фудзио.
— Отбираете?
— Беру на хранение. Сейчас подготовлю документ.
Фудзио вскочил со стула, но тут же был вынужден смирить свой гнев и сесть.
— Кстати, я до сих пор ничего не решил насчет адвоката, — сказал Фудзио.
— Вам не понравился адвокат, что приходил к вам?
— Его прислал мой шурин. Он наверняка попросил его подставить меня. В этом письме мне предлагают помощь — все, что угодно. Вы не
— Среди ее знакомых есть адвокат?
— Этого я не знаю, но чем-то она поможет. Это моя просьба.
В полицейском управлении Миуры насчитывалось пять маленьких камер предварительного заключения — таких же, как камера Фудзио.
Каждая из них была площадью в девять квадратных метров с пробковым покрытием. В новых полицейских участках камеры делали такие, чтобы заключенные не жаловались, что им приходится спать на голых досках. Такой пробкой застилают полы в яслях и детских садах. Идиот-охранник хотел осчастливить Фудзио, заявив, что пробка — очень дорогой материал. Фудзио счел это враньем. Правда, человек из соседней камеры разъяснил, что есть разные сорта пробкового дерева.
Фудзио находился в камере один. Камеры располагались в форме буквы «L» и стол охранника стоял так, чтобы он мог видеть двери всех камер. Заключенным предписывалось хранить молчание, а охраннику — следить за заключенными, но иногда он отлучался на короткое время. Конечно, это были считанные минуты, но и в редкие мгновения Фудзио удавалось многому научиться.
В одной из камер сидел мужчина, хорошо знавший тюремные порядки. Рядом сидел странный тип, обращавшийся к охраннику со словом «сэнсэй». [50] Фудзио видел его лишь мельком, но понял, что ему лет сорок, и рассмотрел наметившуюся на темени плешь.
50
Сэнсэй (буквально: учитель) — обращение к представителям интеллигенции.
Однажды, улучив момент, когда охранник отошел, Фудзио окликнул сосед:
— Эй, у тебя что, спина болит?
Фудзио подумал, что он обращается к кому-то другому.
— Сосед, ты ночью стонал.
— Извини, если громко. Меня заставляют сидеть слишком долго.
— А ты кричи погромче: больно, больно! Они тебя к доктору отведут. Когда я бываю в этом «пансионате», залечиваю все зубы. Здесь все услуги бесплатно.
Это словечко «услуги» вполне отвечало духу времени. Если расколоться, ведущий допрос полицейский бывает готов исполнить едва ли не любую прихоть. Один заключенный рассказывал, что после признания ему принесли кофе и кучу сигарет. Его даже угостили пирожным. Слово «пирожное» всколыхнуло воспоминания о давно забытом вкусе крема. У Фудзио даже заныл язык.
— В таком случае могут отпустить «домой» в пять часов.
Под «домом» подразумевалась камера, куда не часто удавалось вернуться так рано и хотя бы спокойно полежать.
— Эй, сосед! На тебя наручники надевали, когда водили к зубному врачу? И веревку на пояс привязывали?
Наручники — ладно, но Фудзио надеялся, что его поведут к врачу без веревки. Сосед неприятно рассмеялся.
— Размечтался! Лечат бесплатно, но только когда ты закован в наручниках и с веревкой. Они там ничего с тебя не снимают.
Видимо, сосед хотел пошутить. Но это заставило Фудзио отказаться от идеи похода к врачу. А при одной только мысли о своре писак
Фудзио ясно понимал, что он в клетке, но предпочитал думать, что это не он, а охранник сидит в клетке, а Фудзио просто пришел посмотреть на него. Если бы не подобные фокусы, Фудзио давно бы сошел с ума.
Среди охранников был один разговорчивый тип по имени Танака. Он часто засыпал во время ночного дежурства. Придвинув стул к столу, он становился похож на гребца в лодке. Из камер была видна только его спина, и казалось, что охранник читает документы. Иногда Танака почти падал со стула во сне, но непостижимым образом умудрялся сгруппироваться и вернуть равновесие. Когда Танака бодрствовал, он болтал, не закрывая рта. Особенно его волновало падение нравов среди продавщиц супермаркетов, в которые его жена ходила за покупками. Раньше продавцам можно было доверять, но теперь он заподозрил, что чеки выбивают неправильно. Он постоянно твердил, что, когда получаешь чек, сплошь и рядом обнаруживается обман. Так что покупателю нужно быть бдительным.
На Новый год Танака с семейством ездил в Ниигату, на обратном пути они решили заехать на родину жены, в Коморо. Когда в Такасаки они делали пересадку, у них перепутали билеты, и они едва не опоздали на свой поезд. Хорошо, что они вовремя обратили внимание. Этот рассказ подразумевал, что железная дорога стала хуже, когда железнодорожные линии перешли в частное владение. Похоже, именно этот случай был самым значительным событием в жизни Танаки, он пересказывал его неоднократно и всегда в конце назидательно добавлял:
— Вот что может случиться. Так что надо быть внимательным при посадке на поезд.
Фудзио казалось несколько странным подобное предостережение тюремным заключенным.
Однако в отличие от других полицейских, Танака относился к Фудзио хорошо.
— Эй, Уно-сан! Сейчас вы настолько знамениты, что во всей Японии нет человека, который бы вас не знал! Окажись вы на свободе, сами бы увидели! Я езжу на работу на экспрессе линии «Кэйхин», и сегодня утром видел в трех журналах ваши фотографии.
Не обращая внимания на то, что Фудзио буквально кипел от злости, Танака продолжил:
— Вы помните вашего классного руководителя в средней школе, по фамилии Ота? Вот что он заявил в интервью одному еженедельному журналу: «Я надеялся, что Фудзио станет более достойным человеком. Ему никогда не хватало терпения. Но иногда он просто блистал». Похоже, он был неплохим учителем, этот Ота, да?
— Ота никогда не был моим классным руководителем. Он врет, что хорошо меня знает…
— Как зовут женщину, в которую вы влюблены?
Фудзио молчал
— Она, кажись, тут рядом живет. К ней наш Хигаки-сан все время ходит, все вопросы ей задает. Но Хигаки-сан — хороший человек.
Фудзио так и не смог понять, зачем Танака говорит все это, но ощутил острое желание уничтожить его.
Сержант Хигаки действительно часто захаживал к Юкико, это не было ложью. Танака не прибегал к подобным уловкам, чтобы вызвать человека на откровенность.
Хигаки ходил в дом Юкико, чтобы понять, что за человек этот Фудзио Уно, о котором она, похоже, знала больше, чем другие. Как оказалось, дружбы он ни с кем не водил. Школьных друзей у него не было. Не было и хобби. Он не общался с соседями. Он не пил, по барам и прочим злачным местам не шлялся, связей с женщинами не поддерживал. Однако опытный Хигаки чувствовал, что за преступными действиями лживого Фудзио Уно стоят какие-то веские причины.