Синева
Шрифт:
На спине складная коляска и пакет с пирогом, на левой руке – внук, под правым локтем – собака. Это всего двести, но каких метров! Горка градусов под шестьдесят. Думал, что Лила доберется своим ходом, но нет, она привыкла, что здесь ее несут, улеглась пузом на камни, растеклась лужицей, язык розовой тряпочкой вывалила, бровки домиком, взгляд несчастный, глаза слезятся. Я не повелся на эти манипуляции, ушел метров на пять, а она лежит так обреченно – прям трагическая актриса. На руках Ян бьется, тянется назад: «Бака! Бака!» Постоял, вздохнул, вернулся, подобрал. Теперь Ян наклоняется к Лиле, хватает
Словно бурлак на Волге, клонюсь к земле, тащу свою дрыгучую поклажу. Черт меня дернул, но сегодня уже все на взводе – у Яна лезут сразу два зуба, он куксится, ноет, с рук не слазит. Пока Лара занимается ужином и стиркой, я решил, для разнообразия, внука прокатить по набережной. Все было просто отлично: толпа гуляющих, дети, собаки, уличные музыканты, лотки с шарами и сладостями. Ребенок, отвыкший от большого количества людей, глаза и рот раскрыл от удивления и так всю прогулку просидел. Только слюни успевай подтирать.
Потом меня заметила Джина, выбежала, давай зазывать на кофе с горячим пирогом, а Лила та сразу на ступеньки и к знакомому столику – готова, ждет свою водичку. Посмеялся и поднялся на террасу.
Джина поставила передо мной чашечку кофе и целый пирог в упаковке. Присела на корточки, дала воду Лиле, потом повернулась к Яну, сидящему в коляске, и сделала ему всякие «у-тю-тю». Прямо из-под стола она тихо, но внятно произнесла:
– Мы должны поговорить. Это касается безопасности твоей семьи. В десять у Винсента. Пирог отдашь жене – скажешь, угощение от него в честь дня ангела, и отпросишься в гости. Понял?
– Понял.
Язык общения определяет манеру и настроение речи. В русском варианте внутри меня заиграла бы мелодия из «Семнадцати мгновений весны». Английский, чувство которого развито просмотрами боевиков, выдал набор сценок наподобие «разборок в Бронксе». И вот это все: размахивание руками, наклон корпуса, скругленные плечи, мотня между колен, брызги и обороты, сочетающие близких родственников с физиологическими процессами… Но я просто проблеял: «Понял», проглотил кофе одним махом, собрал все свое в охапку, плюс пирог, и ушел, не заплатив. Должен был заплатить?
Лара как-то ничему не удивилась, махнула устало рукой: иди куда хочешь, мы будем уже спать. Ну и ладно. Ну и ладно. Поужинали, я доработал дедушкой до отбоя. Думал было взять с собой Лилу для моральной поддержки, но она первая забилась в свой уголок и моментально засопела. Ну и ладно.
Я вышел, было уже темно, но еще рано – до назначенного времени оставалось минут двадцать. Постоял на горе, посмотрел, как зажигаются звезды, послушал тоскливые песни сверчков об одиночестве. Несколько дней прогноз предрекал дожди и грозы, а небо было ясным, безоблачным, только море волновалось и бурлило меж камней. В голове проносились тревожные мысли – перебирал в уме последние сделки, клиентов, конкурентов, друзей, неприятелей… Никому не должен, никого не подставил. Что за…
Раньше у Винса я бывал только в мастерской – казалось, он и живет там. Но сейчас горело лишь одно окно в доме, я заглянул – кухня. Джина и Винсент сидят у стола, между ними бокалы с вином, курится дымок сигареты, забытой на блюдце.
Постучал, они вздрогнули. Винс вскочил и распахнул
– Где книги, Марко? – Джина начала наскоком, как только я сел.
Она женщина корпулентная, сдобная, веснушчатая, рыжая и всегда в очень ровном, умиротворенном настроении. Сегодня волновалась и явно была не в своей тарелке.
– Э-э-э-э… – «Я вроде обещал Винсенту Кинга, но твое-то какое дело, Джина? – подумал я. – Какие книги?»
– Достоевский. Ты недавно купил Достоевского.
– «Идиота»? Да, а что? Откуда информация?
Тут Джина немного успокоилась – я не отпираюсь, не юлю. Придвинула ко мне бокал с вином, отпила из своего, затушила сигарету, откинулась на спинку стула, посмотрела спокойно, вздохнула и начала:
– Я помогла одной девушке, Александре. У нее умер русский дед. Ее преследовал дядя, там какой-то спор о наследстве. Он напал на нее прямо в моем кафе. Я пригрозила полицией – он сбежал. Александра была так расстроена и напугана – ее всю трясло. Я не могла не предложить свою помощь, и буквально на следующий день она заявилась со всеми своими чемоданами. Теперь она живет в комнате над кухней. Она думает, что очень важный документ спрятан в книге, которую ты получил, точнее, во втором томе. Сейчас посмотрю… На странице сто пятьдесят второй. Это завещание, и дядя Александры хочет его уничтожить, тогда он получит все. Понимаешь?
– Понимаю. Но при чем здесь я и моя семья? Я отдам эту бумажку – не вопрос. Что вообще происходит?
– Александра думает, что дядя, если он узнает, где завещание, может повести себя слишком агрессивно в попытке устроить свои дела. Марко, я видела этого человека – он очень-очень силен и зол. Я боюсь за твою семью! Где ты спрятал книги?
– Почему вы думаете, что я их спрятал?! Они лежат, и все, просто лежат.
– Александра наняла детектива, и он пытался аккуратно и незаметно забрать документ. Книг нет в кабинете.
– Это тогда?! Через окно?! Да я бы отдал – нельзя по-человечески попросить?!
– Не сердись, Марко. Девочка не могла прийти к тебе прямо – за ней повсюду следует дядя. Лучше было сделать это незаметно.
– Так. Хорошо. Что мне сделать?
– Я дам тебе ее телефон, ты придешь домой, найдешь бумагу и просто позвонишь ей.
– Диктуй номер. – Я раздраженно вбил цифры. – Это все?
Джина выглядела расстроенной, но ведь она ни в чем передо мной не виновата. Я погладил ее по руке, пригубил вино, пожевал его, понюхал. Спросил:
– Хорошее?
Она раскрутила вино в своем бокале, тоже понюхала:
– Перспективное, года через два-три будет ясно.
Я кивнул и вышел в ночь.
11.
И вот книги передо мной.
Я не испытываю никакого интереса. Мне все равно. Мы – чужаки.
Меня слегка потряхивает от желания предъявить обвинения в незаконном проникновении в частные владения.
Холодным рассудком оцениваю состояние книг: да, как и было заявлено, корешок поврежден грызунами, уголки сбиты, страницы пожелтели, но главное, в нашем деле главное – никаких следов насекомых и плесени. Все же я работаю с книгами дома.