Sing For Me, Cry For Me

famlia

Пока все другие студенты, предоставленные сами себе, весело проводили время, Гарри должен был вкалывать, словно домовой эльф, чтобы не получить ещё больше отработок. Он ничем не заслужил это наказание, но когда в его жизни Малфой, Зелья и Снейп собирались воедино, это, как правило, выходило ему боком, поэтому Поттер решил не играть с судьбой и принялся драить котлы со всей возможной старательностью.

Единственной вещью, которая позволяла Гарри сохранять спокойствие и не давала заснуть за скучной монотонной работой, было пение. Он всегда любил петь, особенно тогда, когда занимался хозяйственными делами в доме у своих родственников. Это помогало отвлечься, наполняло изнутри теплом и счастьем, дарило ощущение невероятной легкости. Это было похоже на то, словно он огромными глотками пил этот пресловутый «воздух свободы».

Он спел все известные ему песни, старательно выводя каждую ноту приятным

мелодичным голосом, который сладкозвучным потоком разливался по всему пространству его временной темницы, и Гарри был уверен, что никогда раньше его пение не звучало настолько великолепно. У него был красивый, сильный, но при этом довольно мягкий и нежный голос; и если бы этот голос, который сейчас звонко вибрировал в каждом уголке класса, вдруг обрёл плоть, то он оказался бы самой прекрасной вещью в этой комнате.

Вот так стоя на коленях, распевая песни и старательно отскребая котлы от отвратительных упрямых пятен, которые никак не хотели исчезать (Гарри уже стало казаться, что Снейп специально зачаровал котлы так, чтобы грязь вновь и вновь появлялась на них, стоило только её отчистить, что было бы совсем неудивительно; и Гарри уже начал мечтать о том, как отправится в прошлое и сделает жизнь Снейпа ещё более невыносимой), он настолько глубоко погрузился в свои мысли, что даже не заметил появление в комнате постороннего. У двери, прислонившись плечом к косяку, застыла высокая фигура, с ног до головы закутанная в черно-серебристую мантию; длинные светлые волосы небрежно падали на спину, а наполненные страстью серые глаза с жадностью разглядывали Поттера. И голос Гарри, вместе с томным отрешённым взглядом, соблазняли и зачаровывали незнакомца всё сильнее и сильнее.

Глава 2 Другой Малфой

Люциус Малфой как раз направлялся к личным апартаментам Снейпа, когда отчетливо услышал, что из комнаты, которая, по всей видимости, была ничем иным, как кабинетом Зельеварения, доносятся поистине пленительные звуки. Он был невероятно заинтригован тем, кто же является обладателем такого великолепного голоса. Голоса, который буквально пригвоздил его к месту; который звал его, искушал, заставлял сходить с ума от желания овладеть этим загадочным певцом. Голоса, от которого всё внутри кипело и плавилось от обжигающего жара неистовой страсти и жажды обладания; голоса, который буквально взывал ко всей его сущности вейлы. Он просто обязан был найти того, кому принадлежал этот голос.

Люциусу, несущему в себе наследие крови вейл, самой судьбой было предназначено рано или поздно встретить своего партнёра, и именно голос всегда помогал мужчинам-вейлам выделить из любой толпы свою истинную пару и любовь всей своей жизни, с которой им было суждено прожить до конца своих дней. Это могло оказаться ласковое слово или горький плачь, приказ или песня, да что угодно, лишь бы это было страстным и искренним. И то, что он слышал сейчас (его чувства в данный момент были обострены настолько, что он различал даже самый лёгкий вздох), могло быть только голосом его собственного партнёра.

Ещё ребёнком, в рамках своего домашнего обучения, он прочитал множество книг по истории своей семьи и помнил, что когда-то встречал что-то вроде пророчества относительно его истинного партнёра:

... Когда минует середина твоего жизненного пути, юный годами, но зрелый душой, свяжет тебя голосом, подобным трели жаворонка, и после множества лет, проведённых под гнётом тьмы, воссияет свет, чтобы не угаснуть уже никогда...

У каждого члена семьи Малфоев было подобное пророчество относительно их истинных партнёров, а верно оно или ложно, никого на самом деле особо не интересовало. По крайней мере, Люциуса уж точно. Все подобные семейные легенды и пророчества были собраны в огромные толстые книги, единственная задача которых состояла в поддержании на должном уровне репутации и престижа древнего семейства Малфоев. Хотя Люциус и женился в довольно раннем возрасте, он прекрасно знал, что его жена не является его истинным партнёром, и в первую очередь именно из-за своего невероятно противного голоса. Да у неё было меньше шансов очаровать кого-то своим голосом, чем у рыб научиться разговаривать! Вот почему его жена большую часть времени старалась держать рот на замке, предпочитая выставлять на всеобщее обозрение свою красоту и богатство, как главный и наиболее выигрышный козырь, и до сих пор для Люциуса этого было вполне достаточно, хотя он и не любил обсуждать сложившееся положение вещей.

Единственной причиной, по которой он женился на ней и не стал дожидаться свою истинную любовь (не то, чтобы он в тот момент верил в это нелепое пророчество или в само существование истинной любви), стали нескончаемые требования тирана-отца

продолжить чистокровный род Малфоев. Брак с Нарциссой не только был выгоден для семьи, но и, без сомнения, привёл бы к появлению будущего наследника. Так что Люциус был вынужден уступить пожеланиям отца и связать себя с женщиной, с которой у него не было ничего общего, не считая, конечно, постели. Супруги перестали спать вместе сразу же, как только стало понятно, что наследник всё же родится (у Нарциссы были проблемы с зачатием, и они были вынуждены перепробовать множество способствующих беременности зелий), и с тех пор больше не беспокоили друг друга.

Но как бы то ни было, его сущность вейлы, похоже, всё же нашла свою пару, особенно если принять во внимание подходящий возраст; и был только один способ узнать: действительно ли это его истинный партнёр, или же всего лишь мимолётная вспышка сиюминутной похоти. Нужно отметить, что это был довольно болезненный путь, тем более что потенциальный партнёр ничего не знал о том, что должно произойти, а, следовательно, был совершенно не готов к предстоящему соединению.

Люциус, всё ещё околдованный волшебным голосом, открыл дверь и замер на пороге. В центре комнаты на коленях стоял юноша с до боли знакомыми взлохмаченными, чёрными, как воронье крыло, волосами, что-то старательно отчищающий и при этом напевающий песню, которая так зачаровала Люциуса и всё пространство вокруг. Вид со спины был настолько восхитителен, что Люциус предвкушающе облизал вмиг пересохшие губы. Единственной вещью, которая несколько смущала мужчину, было то, что это был Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил-Бог-Знает-Сколько-Раз.

«Отлично», - подумал Люциус, - «Я уже довольно скоро узнаю, действительно ли он мой единственный или нет. Хотя, не скрою, я несколько удивлён. Как я мог не заметить этого раньше?» Он несколько минут неподвижно стоял у стены, давая себе возможность, как следует рассмотреть и должным образом оценить своего будущего партнёра, и постепенно приходил к мысли, что всё происходящее не так уж и не невозможно, как казалось сначала. Не следовало сбрасывать со счетов тот факт, что хотя их встречи и были довольно редки, но когда они всё же случались, вокруг разве что только электрические искры в воздухе не летали. Между ними всегда существовало какое-то необъяснимое напряжение, которое не могло быть всего лишь простой ненавистью, и, возможно, они на самом деле были предназначены друг для друга. Теперь, когда мальчик превратился в юношу (в чертовски сексуального юношу, если верить Драко); в того, от чьей руки пал сам Лорд Волдеморт; в красивого молодого мужчину, который сейчас, стоя коленями на ледяном полу, выполнял работу простого домового эльфа, у них обоих определённо появлялся шанс на то, чтобы быть вместе.

Не то, чтобы Люциус нуждался в чьём-либо особом на это дозволении. Если Поттер действительно являлся его истинным партнёром, то он мог совершенно спокойно потребовать юношу себе и овладеть им без малейшей оглядки на чьё-либо мнение, и никто и ничто не смогло бы остановить его, включая и желания самого вышеупомянутого мальчика. Поскольку если Поттер на самом деле предназначен для Люциуса Малфоя, то он сделает его своим, и неважно, какую цену за это придётся заплатить. Ведь и тело, и голос, что были в этот момент перед ним, стояли всего, что Малфой был в состоянии отдать. Сейчас, собственными глазами увидев, насколько сильно чисто внешне преобразился мальчик, Малфой вспомнил все те письма от своего сына, в которых Драко мог говорить лишь о том, как ему хочется произвести впечатление на Поттера, и дело определённо больше не касалось квиддича. Драко был буквально одержим Поттером, и теперь Люциус понимал почему. Но если Поттер всё же окажется партнёром Люциуса, Драко придётся отойти в сторону. Да и вряд ли его сын окажется настолько глуп, чтобы становиться на пути у собственного отца.

Люциус оттолкнулся от стены, и неспешно направился к коленопреклоненной фигуре, пение которой всё ещё наполняло вибрацией воздух в комнате. Он поудобнее перехватил трость, и набалдашником в виде змеиной головы провёл вдоль всего позвоночника мальчика, одним скользящим движением проследив путь сверху вниз, от шей Гарри к ягодицам.

Гарри тут же застыл, парализованный этим неожиданным и отнюдь не невинным прикосновением, но не обернулся. Звуки песни умерли на его губах. «Какого чёрта», - выругался про себя юноша. «Если я ещё не окончательно свихнулся, то могу поклясться: только что кто-то провёл чем-то, очень похожим на трость с замысловатым набалдашником по моей спине и остановился прямо на... О Боже, только не это». Понимание того, на каком именно месте в данный момент замерла трость, заставило юношу так резко крутануться на месте, что котёл, чисткой которого он до этого занимался, с оглушительным грохотом полетел на каменный пол подземелья.