Сингулярность тьмы

Ахмедов Амин

* * *

Аркул тяжело поднял веки. Первое, что он почувствовал – боль. После долгого и болезненного падения по извилистым наклонным тоннелям, потрепанное тело провалилось в темную и сырую пещеру. Сначала Аркулу показалось, что он уже мертв и душа его ожидает в чистилище, куда не может проникнуть свет. Но он быстро пришел в себя и понял, что провалился в те самые Блоргбарийские пещеры, что тянутся через всю провинцию.

«Что же это могло быть? Спасение от ужасной, но быстрой смерти в объятиях когтеклыка? Или судьба спасла меня, чтобы подарить более мучительную смерть в темной пещере? Как бы там ни было, я слишком далеко зашел, чтобы умереть здесь». Следопыт на ощупь проверил свою наспинную сумку – вроде все было на месте, правда еда вся перемешалась. Теперь необходимо было найти источник света. Факела не было, равно как и зарядной свечи. Но в сумке должно быть немного горючего масла. Он быстро сымпровизировал факел из чистой одежды, намотанной на головку топора. Но действовать нужно было быстро. Факела на долго не

хватит.

К счастью, в столь мрачном и влажном месте местные формы жизни приспособились излучать свой собственный свет. Иногда можно наткнуться на целую пещеру со светящимися грибами. Но Аркулу нужны не они. В укромных местах можно найти особые светящиеся кристаллы – «Слезы невинной». Это очень редкие, но бесполезные в хозяйстве кристаллы, что сейчас были для гвардейца дороже всего. Их обычно можно найти в пещерных прудах. Факел начал иссыхать, испуская последние лучи света. Теперь Аркул остался один на один с кромешной и холодной тьмой. Все своды пещеры были жутко скользкими, двигаться вслепую, на ощупь, было тяжко, но это единственное, что можно было предпринять.

Прошло очень много времени. В пещерах стало холодать, следопыт уже не чувствовал самого себя. Он еле полз по скользким камням, где каждый шаг мог быть последним, ибо никогда не знаешь, на каком шагу провалишься в бесконечную бездну подземного царства. Звуки от падения капель начали выстраиваться в симфонию, крайне противную и раздражающую. Руки в конец замерзли, одежда промокла, надежда при смерти. В такие моменты так и хочется помолиться о прощении грехов или спасении, хотя, возможно никто не задается вопросом, почему мы верим лишь в тяжелые моменты? Аркул всегда рассчитывал на себя и в мольбе, даже Богу, не нуждался. Но, а что если стоит лишь попросить? И Господь помилует свое непослушное дитя? Кажется, все настолько плохо, что следопыта начинало посещать откровение Богу. Но он никогда не молился ему, и не будет этого делать и сейчас, ведь умереть гордо, даже перед Богом, для гвардейца было важнее. Но в этот момент в глазах начал переливаться тусклый свет в дали. Он становился все ближе и ближе. Это был свет того самого кристалла. А рядом… бледный труп Агейла. Бедолага тоже провалился в эти пещеры. Но были интересны обстоятельства его смерти. Рядом валялся светящийся кристалл – большая редкость, а вокруг были разбросаны некоторые его вещи. Следов насилия, переломов или ранений Аркул не нашел, возможно смерть была внезапная. Во всяком случае, контактировать с трупом было опасно. Следопыт принялся осторожно обыскивать его вещи, но кроме кучи полезных предметов и сух пая, на глаза попалась одна очень примечательная вещь – дневник. Немного перекусив и согревшись, гвардеец начал изучать дневник Агейла. В основном здесь были его размышления, порой очень эмоциональные, а иногда и даже безумные. Но на одной из страниц была прикреплена некая записка, почерк был довольно неразборчив, видать Агейл писал его в спешке, везде были разбрызганные капли чернил. Но возможно именно это и есть ключ к вратам Одебурга: “После того разговора с незнакомцем в трактире, мне стало слишком тяжко, даже хуже, чем обычно. Я больше не мог жить с мыслями о прошлом, ибо они меня тянули все глубже в бездну, не давая двигаться дальше. Меня долго мучали кошмары, я видел лица мертвых, я никак не мог забыть тот кошмар. Так больше нельзя было жить, либо прошлое покончит со мной, либо я покончу со своим прошлым. Говорят, чтобы победить свой страх, необходимо встретиться с ним лицом к лицу и побороть. Именно это я и решил сделать. Я собрал все необходимое и двинулся туда, откуда когда-то сбежал, в проклятую деревню, где все еще не упокоились лица мертвых. Я свернул с основной дороги и пошел по давно заросшим тропам, путь был долгим, хотя в прошлом он показался мне намного короче. Я добрался до моей деревни. Дома обросли мхом, некоторые обвалились. Наш дом все еще хорошо держался. Помню, отец мой часто восхвалял себя, говоря, что такой прочный дом никто больше не сможет построить в деревне. Потом я заплакал, впервые… На иссохшей кровати лежало тело матери, точнее ее кости. В груди торчал крепко застрявший кинжал. Она не выдержала той муки…

Я похоронил ее, там, где мы часами собирали весенние цветы в детстве, ей эта полянка казалась самым прекрасным местом в мире, и наконец, она успокоилась, теперь ничто не нарушит ее вечный сон… Я сжег всю деревню, теперь от нее ничего не осталось. После стольких лет мучений и кошмаров, я поборол свой страх. Но кажется, в деревне я подцепил ту самую ужасную хворь. Меня бросает в жар, кости ломит, чувствую, как кожа вот-вот лопнет от прорастающих миазмов. Теперь это уже не имело значения. Вся моя жизнь была лишь эпилогом к тому кошмару, что я пережил в детстве. Мне не было смысла жить, я лишь снова хотел увидеть маму с папой и начать все с начала, там, где все будет лучше. Но если я единственный, кто ходит с этой болезнью, то нельзя допустить, чтобы зараза была вновь найдена. Деревня вся сгорела, а я спрячусь в пещерах недалеко.

Я держал этот яд на тот случай, если жизнь станет невыносимой, но хорошо, что этот момент так и не настал, и эта отрава послужит на благо всем…”

В записке не было ни одного слова про Одебург. Труп Агейла находился рядом с выходом из пещеры, а судя из записки это рядом с той деревней. «Если старатели когда-то отправлялись из деревни в руины Одебурга, то значит, и я найду этот город».

Выйдя из пещеры, вдали виднелись тлеющие избы деревни, я решил не заходить

в нее, а исследовать все на расстоянии. Сделав несколько кругов вокруг деревни, я так и не нашел дороги к руинам, возможно ее даже не было или она давно уже заросла.

Глава IV

Пока Аркул отчаянно искал путь к Одебургу, густой и тяжелый туман ворвался в вечно дремлющий лес, на мгновение, нарушив его покой. В один момент над лесом зависла пронзительная тишина, после чего поднялся тихий и невероятно завораживающий гул. Этот гул словно сладкая мелодия играла на струнах эмоций Аркула, но он знал, что минутная слабость для него может стать фатальной. Нельзя было поддаваться. Бывалый следопыт сконцентрировался на поисках хоть каких-нибудь зацепок, полностью забыв даже о существовании гула, внушавшем ему первобытный страх. На небольшом отдалении от деревни Аркул вдруг заметил очертания ветхого сарая. Может там есть что-нибудь полезное? Возможно. Но Аркулу как-то совсем не хотелось идти туда, кто знает, может там он подцепит чуму, что пропиталась здесь. Но иного выбора не было, дальше бродить вокруг обугленной деревни не было смысла. Закрыв лицо и другие открытые части тела плотной таканью, следопыт осторожно приоткрыл дверь сарая и вошел туда. Это скорее был некий склад, так как здесь было множество интересных и диковинных вещей, что не найдешь в местной глуши. Возможно, это был склад старателей, что приносили ценности из руин. На обветшавшей деревянной стене висела небольшая дощечка, на которой были начертания, напоминавшие план местности. Согласно этому плану, строго к северу от деревни находилась мощеная дорога, двигаясь по которой, в сторону горных подножий, можно было бы дойти до древних руин Одебурга. Теперь Аркул с облегчением вышел из сарая, развязка казалась близко, но он понимал, что конец может быть очень трагичным. Даже если Аркул сможет обследовать руины без приключений, пути назад он не знал, оставалось лишь двигаться как можно дальше на запад, в надежде когда-нибудь добраться до цивилизации…

Из-за густого тумана Аркул шел почти вслепую. Он уже около часа шел строго на север, держа заряженными оба пистолета, ибо никогда не знаешь, что может выйти за белой пеленой тумана. Гула уже не было слышно, но лес по-прежнему держал свое мертвое молчание. Наконец, нога Аркула вступила на старую мощеную дорогу, сплошь обросшую мхом и лишайником. Дальше необходимо было двигаться в сторону горных подножий, но туман закрывал весь обзор. Горы в этой провинции находятся примерно на северо-западе, туда и направился следопыт, ступая по давно забытой дороге.

Спустя некоторое время туман начал рассеиваться, а через плотный серый заслон на небе пробивались яркие лучи солнца. Сквозь рассеивающийся туман виднелись острые шпили высоких башен крепостных стен. Впереди возвышался холм, а на нем далекий замок, напоминавший далекие века. Впереди лежал целый город. Одебург. Обветшавшие дома крестьян, работавших на полях, благородного вида каменные дома состоятельных людей, торговавших на переполненном рынке. Все было так, как и должно было быть в нормальном городе, о котором никто не знает? Аркула видели, но не замечали, будто бы он тут свой. Город и его жители казались… старомодными, но для столь отдаленных краев это вполне нормально. Крайне странно, что в Империи никто ничего не знал о целом городе, жители которого умудрились жить в полной изоляции от внешнего мира. Но внимание следопыта привлекли развешанные флаги и гербы… Швайнланда, которого давно уже нет. Но Аркула и это не удивляло, он наверняка был уверен, что, будучи вне зависимости от Империи, Одебург по-прежнему считал себя частью некогда славного королевства. Аркул так и оставался незамеченным, пока его не остановил городской патруль. Потрепанные с виду солдаты с алебардами и устаревшими латными доспехами живо окружили следопыта со всех сторон. К Аркулу подошел офицер в начищенных доспехах, из-под которых торчала яркая ткань:

– Я знаю в лицо многих жителей города. Ты не похож на местного, а ну быстро говори, откуда пришел и зачем.

– Меня зовут Мартин Фонхаузен. Я всего лишь путешественник из Восточной окраины, пришел с торговой целью.

– Ах вы, подлые собаки из Империи еще и отовариться решили на территории Швайнланда. Мало вам кажется, досталось при Баронстере [2] . Арестуйте эту мразь и доставьте в крепость для допроса.

В этой ситуации Аркул однозначно не вышел бы победителем. Его бросили в тюремную повозку. Темница на колесах медленно двинулась с места. В сырой деревянной стене повозки было вырезано небольшое отверстие, откуда можно было разглядеть улицы города.

2

В битве при Баронстере в 340 году от С.И. войска Швайнланда одержали блестящую победу над армией молодого и самоуверенного императора Септерия III. Но Швайнланд лишь отсрочил свое поражение еще на 5 лет.

Холодная грязь на земле была перемешана с теплым и затхлым смрадом. От города веяло смертью, алкоголем и отчаянием. Шатры у лазаретов и церквей были полны изуродованными трупами, а рядом с ними равнодушно шныряли чумные доктора. Одебург не предвещал ничего хорошего. Но, тем не менее, город был довольно крупным. Хорошо сохранившиеся каменные здания, могучие стены и башни говорили о давно минувших годах расцвета. А тем временем повозка остановилась. К Аркулу ворвались два бугая и живо схватили его, повязали, а потом усыпили, прыснув некой жидкостью в лицо.