Синие стрекозы Вавилона
Шрифт:
Однако ночью Шеллиби со своим войском тайно вернулся и подкрался к башне Трех Сестер под покровом темноты, которая пала на город Дер и погребла под собою реку Дуалу. Пирруз же готовился встретить Шеллиби. И заколол он своего родного брата, который заподозрил в нем изменника и пришел открыто сказать Пиррузу об этом. И пал патриот дерский, верный нурит (однако не ассасин). Пирруз же растворил окно и прошептал в темноту, зная, что услышит его чуткий Шеллиби:
— Все готово, мой господин.
И выбросил из окна кожаную лестницу, привязав верхний ее конец к подоконнику.
По этой лестнице взобралось
Затем были открыты ворота, и остальные воины священного похода, что таились под стенами, ворвались в город Дер. И было истреблено все население города, поскольку тащить с собой по пустыне такое количество пленных представлялось невозможным; оставлять же их у себя в тылу генерал Шеллиби почитал за полную глупость. И поэтому истреблены были жители дерские, но и воинов священного похода при этом от усталости пало немало.
Так был занят город Дер и таким образом победоносно завершена его долгая осада. В Вавилоне передали радостную весть, полученную по рации от генерала Шеллиби. Победа под Дером была столь значительна, что в угаре восторга даже не заметили перемены командования и только спустя два дня спросили, почему нет реляций от генерала Гимиллу и почему все сообщения подписаны каким-то Шеллиби.
Но никаких объяснений на этот запрос не последовало, ибо возникли новые обстоятельства и непредвиденные факторы. Комендант города Дер удачно ускользнул от мечей и пуль воинов священного похода, сумел бежать из города, прихватив с собой одну тысячу девятьсот тридцать четырех воинов, пятнадцать шлюх, две пушки, четыре бочки пороха, пять телег, груженых ящиками с новенькими винтовками, одиннадцать волов, сто восемьдесят боевых коней и две рации, из которых одна работала.
Таким образом комендант бежал и вскоре, возвратившись с изрядным подкреплением, полученным из чрева эламского, что не уставало родить все новых и новых воинов, осадил город Дер и засевших в нем воинов священного похода.
Теперь уже Шеллиби приходилось испытывать на себе все тягости осады.
И вот уже все громче и громче ропщут солдаты бывшей Второй Урукской танковой (ныне Первой Дерской кавалерийской). Дабы пресечь распространение чумы неверия, решил Шеллиби, обладавший всеми данными гениального полководца, противопоставить неверию новое пророчество. И вскоре действительно, по молитве благочестивого Шеллиби, явлено было новое чудо.
Одному воину из рядовых, доселе совершенно незаметных в общем строю, именем Зерия, во сне явился Мардук. И указал ему Мардук, где вести раскопки, и на рассвете, одушевленный видением, отправился Зерия и с ним еще один сержант к старому заброшенному храму, который был посвящен давно забытому в Дере божеству (храм этот лежал в руинах в западной части города, где сгрудились преимущественно кабаки дерские). И стали копать тот воин Зерия и с ним благочестивый младший сержант, который беспрестанно возносил молитвы к Бэл-Мардуку и жевал булку с маслом во исполнении обета невоздержания.
И вскоре отыскали они золотую статуэтку, изображающую священного быка — животное Бэл-Мардука. И едва взяли
Со статуэткой быка возвратился Зерия к Шеллиби и, пав на лицо свое перед генералом своим, обо всем ему поведал. И младший сержант, булку жуя, подтвердил правдивость слов его. Возликовал Шеллиби и поднял Зерию с земли, обнял, как брата, и войскам представил. Роптали вы, неразумные, и желали сами не зная чего, и вот дабы укрепить павший дух ваш, послал Бэл-Мардук новое доказательство благосклонности своей!
И Зерию показал армии, а Зерия поднял золотую статуэтку быка. И замычала статуэтка: «Хегаллу-у!»
Поднялся тут крик великий, все били копьями и прикладами по щитам, обнимались, целовались и выкликали благочестивые лозунги.
И тотчас же лагерь бывшего дерского коменданта, что раскинулся на холмах за рекой Дуалу, к востоку от города, был атакован. Как неистовый весенний разлив, хлынули воины священного похода на воинство врага своего, и побили без счета, теряя товарищей, но не замечая потерь в горячке боя. Когда же остыла горячка эта и пала ночная прохлада на поле битвы, стали подсчитывать потери и оказалось: таково великое заступничество Бэл-Мардука и столь велика сила его благословения, что вражеских воинов пало в тот день двадцать пять тысяч, воинов же священного похода — всего восемь человек.
Добыча же, взятая в лагере разбитого коменданта эламского, была так велика, что ее переносили за стены города несколько дней, и у всех солдат и офицеров от напряжения болели руки, а лошадей от переутомления околело одиннадцать.
Но затем происками Нуры, который явно знался с черной магией и умел издалека, из столицы своей Хегаллу насылать порчу, среди воинов священного похода возникли сомнения в подлинности золотой статуэтки. Были нечестивцы (в основном из сволочи), которые утверждали, будто не дано золотым статуэткам мычать прилюдно: «Хегаллу-у! Хегаллу-у!»
И слухи эти расползались и множились по всему городу. Тогда Шеллиби приказал развести огромный костер на центральной площади и привел туда всех своих воинов. Затем приказал солдату Зерии и тому младшему сержанту, что при нем был, взять в руки статуэтку и войти в пламя. Ибо истинный Мардук защитит слуг своих и явит благословение свое. И взял Зерия статуэтку и без страха вошел в огонь. Следом за ним и толстый младший сержант в пламя то вошел. Поскольку статуэтку только Зерия держал, то сержант тут же умер от ожогов, но этого никто не заметил, ибо Зерия вскоре показался по другую сторону бушующего огня целый и невредимый. И статуэтка золотого быка горела в его руках, как жар, и мычала: «Хегаллу-у! Хегаллу-у!» После этого уже сомнений не оставалось. Двух особенно злостных смутьянов тут же сожгли на том же костре, а после загасили костер мочой и разошлись спать.