Синий, как море
Шрифт:
Плывущий раскат гонга заставил прекрасную Альду замолчать, и тотчас же распахнулась дверь. Ох, уж эта Сейлен! Подслушивала она, что ли?
Кстати, тоже неплохая идея. Подслушивают, как правило, с некоторой целью. Шпионаж, дворцовая интрига, заговор? Против кого? Ну конечно, против меня. Если шпионаж, то в пользу этого, как его… Проклятого. А если дворцовая интрига… ну, тут не разберешься. Это обычно клубок без начала и без конца, без причин и следствий. Зато нередко с серьезными последствиями. О, повелитель Райдок, вы уже словами играете… А подозревать детей в антирайдоковской
Есть еще такая штука — женское любопытство называется. Что-то вроде информационной клептомании. Это если она подслушивала. А то, может, сидела девочка у окошечка, услышала гонг и бросилась услужить, а я на нее бочки качу… А мне можно, я принц, я капризный. Вот вам всем. Фу.
И выплыли мы с Изумрудной принцессой Альдой из комнаты рядышком. И пошли впереди всех черт знает куда. Хорошо, что мама стальными пальчиками поймала меня за локоть и была непреклонна на поворотах. И пытался я думать, а она пыталась со мной разговаривать, но уж и не знаю, кто из нас меньше преуспел.
— Ты знаешь, Райдок, что тебе был предначертан сегодня Багрянец. И не спорь со мной, это было бы справедливо…
Не знаю. Не спорю. Знаки Огня… призвать к Цвету… Отвергший Цвета… столица колората… бедны мы, бедны… потеряли Айнал, стали еще беднее… Багрянец — цвет без колората? С утраченными феодами? Ага, я мог бы спорить и возражать, что оставляют без земель, средств и реальной власти. Наследства лишают, заветной исконной девственности, стало быть. Грубо говоря, поимели по династической привычке вульгарным образом и погнали со Двора поганой метлой. Напишу на черном щите красной краской «Дефлорадо» и буду скитаться по родному Домену… Я вообще когда-нибудь мог минуты две последовательно думать об одном и том же?..
— Но теперь сложилась ситуация, с которой в нашем Домене мы не встречались за все время правления рода Селекса. У нас сохранились пять колоратов, но живы и держат Цвет только четыре принца. Ты понимаешь?
— Понимаю, конечно.
Если честно, то не очень я понимаю, но выкрутиться, похоже, смогу.
— Освободился Янтарь покойного Властителя Селлери, и если… Райдок, куда ты все время рвешься на поворотах?
— Прости, мама, я просто очень взволнован и все время отвлекаюсь.
— Настоящего принца волнение должно заставлять собраться. Стыдись, Райдок. Если передать твоему бестолковому дядюшке Данку Янтарь, то ты можешь претендовать на Оранж, понимаешь?
— А…
— А твой ненаглядный сиблинг прогнется! Единственное, на что он может пока что рассчитывать — это сочувствие отца. А уж если ему так нужны власть и подвиги, пусть отправится в поход и займет себе приличный город! Хоть Сандерклифф, пожалуйста! Цвет ему в руки!
Кажется, Альда не любит моего сводного брата. Не думал я, что она может так разъяриться.
— Как бы он не захотел разжиться вот этим городом, — нечаянно сказал я вслух. И правильно сделал.
— А вот во избежание
Тут бы мне и утихомириться. Но язык мой продолжал говорить помимо моего участия. Честное слово! Я и сам-то толком не понял, чего сказал!
— Мама, а почему бы мне в таком случае не взять приличный отряд и не попытаться отбить Кармин? Вполне приличный город для Красного принца, по-моему…
Боги, я понятия не имел, где этот самый Кармин находится, и чем он хорош для Красного принца! Разве что названием…
Мама просто вышла из себя. Кажется, даже в буквальном смысле. Ее физическая оболочка продолжала увлекать меня за собой, а духовная сущность набросилась на мои слова с слепым остервенением голодного виверна.
— Райдок, ты сошел с ума? Что ты себе позволяешь? Что ты… Как ты смеешь говорить такие вещи мне? И в такой день!.. Теперь я знаю, откуда набрались дерзости твои слуги! Ты смеешь упрекать меня за то, что случилось еще до твоего рождения? Да еще за то, что, по существу, и позволило тебе, неблагодарной твари, родиться? За то, что ты учился в Дейненделле? За то, что ты сейчас можешь обмениваться подленькими ухмылочками с Нагоном? Когда я слышу такие слова от тебя, я понимаю, что тебе не только Оранж не следует вручать, тебе даже Вормлинксские пески доверить нельзя! Ну хорошо же! Уши я тебе надеру после церемонии, а теперь войди! Войди и склонись перед отцом!
Распахнулись тяжелые двери часовни, и я увидел отца. Я не узнал бы его, если бы не белая мантия и венец, усыпанный бриллиантами. Только бриллиантами, без единого камня иного цвета, оправленными в серебро и платину.
Я решительно пересек разъединявшее нас пространство и в пяти шагах от отца опустился на правое колено.
— Приветствую тебя и склоняюсь перед тобой, Белый Властитель, принц мой Сенрайд, — сказал я.
Эту фразу я придумывал на ходу, но возражений у собравшихся она не вызвала.
Рядом с отцом стоял Сагастен в сером плаще, за ним, у алтаря, пылал огонь. Сейлен и компания остались за плотно притворенной дверью, и теперь в часовне, кроме меня, были только пять человек.
Мама — чуть сзади, отец и Сагастен — у алтаря, и еще двое немного в стороне. Один из них был, без сомнения, Данк. Я узнал его лицо, врезавшееся в память еще во сне, узнал бы и по оранжевому плащу, скрепленному на плече застежкой из редкостного оранжевого граната, что зовется еще пламенником и встречается, по легендам, только в далеком и неприступном горном кольце вокруг легендарного Замка Летающих Радуг.
Но что за женщина стояла рядом с ним, в платье цвета нежнейшей весенней лазури, в тиаре голубых бериллов и голубых же топазов? Голубая… нет, ведь по Цвету прямо именовать можно только мужчин, женщин надо титуловать именем Камня…
Тут отец заговорил и последние убогие рассуждения пришлось прервать.
— Начинаем Перекличку Очагов; пусть объявит о себе недостойный участвовать в ней.
Я вздрогнул, но мамина рука уверенно легла на мое плечо и пригнула меня к полу.
— Считаю себя достойной, — четко сказала Альда.