Синий краб
Шрифт:
— А долго ты будешь голову делать?
— Не… — успокоил он. — Это я быстро. — Он решил, наверно, что Лена устала и хочет спать.
— Давай тогда я тебя на плечи поставлю, — сказала Лена. — Ты не свалишься?
— А ты удержишь?
— Тоже мне, тяжесть! Я в походе рюкзаки по тридцать кило носила. Думаешь, ты тяжелее?
— Двадцать девять, — сказал он и почему-то вздохнул.
Сначала они переправили на верхний срез коряги ведро и комья глины. Потом Лена подняла Лерку.
— Держишься?
— Держусь! — весело сказал он и покрепче охватил гибкими ступнями и пальцами Ленины плечи.
Легонький и прямой, Лерка стоял спокойно. Лена придерживала его за ноги. Ей было хуже, неудобней, чем ему. Во-первых, она не могла прочно опираться больной ступней, во-вторых, она сразу заскучала. Ей не было видно ничего, кроме темного ствола коряги с обломленным сучком и кривыми желобками древоточца. Коряга пахла грибами.
Чтобы посмотреть в сторону, Лена стала осторожно поворачивать голову. Лерка закачался и сердито сказал:
— Не крути головой.
— Я осторожненько.
— Волосами ноги щекочешь.
— Подумаешь, принц, — беззлобно сказала она.
Лерка снова зашлепал глиной о ведро.
— Я все-таки не лестница, — напомнила через минуту Лена. — Дай-ка я встану спиной к коряге. Хоть на озеро буду смотреть…
Лерка легко прыгнул с ее плеч. Лена подняла голову.
— Ой, уже все готово?
— Ничего не готово, — нетерпеливо сказал Лерка. Вместо ведра на плечах Озерного Царя сидела круглая глиняная голова с растянутым ртом и мясистым носом. Губы и нос были добродушными, только пустые провалы глаз смотрели холодно.
Лерка убежал, не ответив на окрик Лены. Через минуту он пришел, держа в каждой ладони зеленые донышки от бутылок.
— Вот глаза.
— Ты умница, — сказала Лена. Лерку не тронула похвала.
— Поднимай, — велел он.
Теперь Лена стояла лицом к озеру. Вода была светлой. Солнце ушло, оставив неяркий желтый закат. Выше его, в зеленоватом небе, дрожала яркая капля Венеры. Потом прорезался месяц, легкий и прозрачный, как стрекозиное крылышко. Незаметный и робкий, он не отражался в озере. А отражение Венеры протянулось по воде золотистой ниткой.
Далеко-далеко трещал катер. С острова Робинзонов доносились голоса и отрывистые вскрики горнов. На этом берегу, на костровой площадке, негромко и очень слаженно пели ребята из первого отряда. Они пели «Песню отплытия»:
…Вот и все. Ну-ка, встань, потому что пора. День дороги взошел, И полощутся флаги отхода. Посмотри — Подымается ветер с утра. Нам пора. Посмотри, Как на рейде дымят пароходы…Со спокойной радостью Лена поняла, что никогда не забудет этот вечер над ясной водой: небо с прозрачным месяцем и Венерой, песню, огоньки,
Лена вдруг вспомнила, что все еще не ответила на Яшкино письмо. Но легкая тревога кольнула и ушла. Не было сейчас места для тревоги. «Ничего, напишу завтра… А Яшка-то на фотографии совсем не похож. Ну надо же: Яшка с бородой! Таежный бродяга…»
— Тебе не тяжело? — спросил с высоты Лерка.
Вот уж не ждала она такой заботы!
— Мне? Что ты!
— Я скоро, — сказал он.
И правда, очень скоро он прыгнул на песок.
Упал на четвереньки, вскочил и, подняв острый подбородок, нетерпеливо глянул на свою работу.
Озерный Царь был корявый, большой и добродушный. Настоящий. Словно и не было никогда громадной коряги и дырявого ведра, а всегда жил на свете этот неуклюжий великан с немного лягушачьим, но симпатичным лицом. Наверно, ему очень нравилось торчать на берегу и с хитроватой улыбкой осматривать свои владения. Рассеянный свет воды мелкими блестками отражался в его стеклянных зрачках.
— Самая подходящая голова, — сказала Лена. — Никакой другой головы и не придумаешь.
Лерка не ответил. Наверно, ему тоже нравилась голова Озерного Царя, но он молчал из скромности.
Они еще немного посмотрели, и Лена сказала, что надо зажечь свечки. Будет просто замечательно, когда в зеленых глазах великана загорятся живые огоньки.
Лерка сбегал в пионерскую комнату, отыскал там спички и две свечи. Потом опять забрался Лене на плечи. Он возился довольно долго. Швырял на песок сломанные спички. И на этот раз не спрыгнул, а попросил опустить его.
— Устал? — спросила Лена.
— Смотри, горят, — сказал он.
Глаза Озерного Царя горели совсем не ярко, чуть блестели зеленоватыми искрами.
— Издалека они ярче светятся. Так всегда бывает, — объяснил Лерка.
Они еще немного постояли перед Озерным Царем. Но сделанный ими великан жил теперь сам по себе. Лерка и Лена ему были не нужны.
— Пойдем, — вздохнула Лена. — Делать больше нечего.
— Нечего, — печально откликнулся Лерка.
— Поужинаем и спать, да?
Лерка не ответил.
— Ну, пойдем, — повторила Лена. — Посидим еще с первым отрядом…
Первый отряд снова пел свою «Песню отплытия» — самую любимую:
Были дни — мы не раз Уходили сквозь штормы в походы И огни Среди волн Зажигали в холодных морях… Так пускай в этот раз Провожает нас солнечный свет. Как награда за то, Что не ждали у моря погоды.