Синий краб
Шрифт:
Я направился через лог, про который слышал еще в мальчишечьи годы, что это остатки старинных крепостных рвов. Лог был глубок, с отрывистыми берегами.
Я стал спускаться к мостику, ведущему через ручей. Было совсем тихо, только вода журчала на дне лога, разбивая лунное отражение на сотни голубых искр. Примерно на половине спуска рос высокий тополь. Когда я поравнялся о ним, вверху зашуршал конопляник, а на тропинку посыпались комки сухой глины. Потом послышался сердитый шепот.
Подняв голову, я увидел двух мальчиков. Одному было лет десять, другому семь
Я смотрел на ребят, а они сверху за меня. Торопиться было некуда, к тому же меня заинтересовало, что здесь делают мальчики в такой поздний час.
— Чем занимаетесь, ребята?
— Так… занимаемся, — неохотно ответил старший. Прозвучало это как вежливое предложение идти своей дорогой. Я хотел направиться дальше, но вдруг второй мальчуган, доверчиво глядя на меня, с легкой гордостью произнёс:
— Мы клад ищем… — И тут же получил по затылку.
Всё стало ясно: я видел перед собой «кладоискателей», надеявшихся вырыть сундук со старинной утварью или ржавое оружие. Старый крепостной ров был для этого подходящим местом. Когда-то здесь отряды казаков штурмовали деревянную татарскую крепость, и кто знает, сколько интересных вещей можно было отыскать в земле, поросшей конопляником и бурьяном?
Лет двадцать назад, бегая с приятелями по этим местам, я ободрал ногу о кусок ржавой кольчуги. Потом ми нашли несколько пушечных ядер.
Поиски сокровищ, если даже они ведутся в двадцати шагах от дома, всегда окутаны таинственностью, ожиданием опасности и приключений.
Поэтому, вероятно, и был вооружен деревянным кинжалом один из кладоискателей. Получив подзатыльник, обладатель кинжала обиженно насупился, но смолчал.
— Если вы и вправду ищете клад, то делаете это неправильно, — заметил я и стал медленно опускаться по тропинке. Старший мальчик, видимо, секунду колебался, а потом спросил вслед:
— Почему неправильно?
Я обернулся.
— Не по правилам.
— А как надо? Вы скажите, если вы знаете…
Я поднялся к ним, и увидел, что среди бурьяна выкопана порядочная яма, в которой поблескивали голубыми алмазами осколки стекла. Ребята выжидающе смотрели на меня.
— Разве вам не известно, — как можно загадочнее начал я, — что клад надо искать в полночь, там, где от сухой ветки одинокого дерева падает тень.
— Это я знаю, — разочарованно сказал старший — Это в «Томе Сойере» написано. Только это неправда.
— А вы пробовали? — усмехнулся я.
— Не… В полночь здорово поздно.
— Нас мама не пустит, — выдохнул малыш и опасливо покосился на брата.
— Алька… — сказал тот.
— Ну тебя пустит, а меня — нет, — миролюбиво произнес Алька и, стоя на одной ноге, как аист, стал надевать
— А зачем вам клад? — поинтересовался я.
— Так, просто интересно.
— Для науки, — снова вмешался Алька. — Ты же сам говорил, Лёнька.
У меня мелькнула одна мысль, и я сказал, что хочу им помочь.
— Как? — в один голос спросили они.
Я объяснил, что буду возвращаться домой около двенадцати часов, посмотрю, куда падает тень от сухой ветки тополя и оставлю знак. А копать можно когда угодно.
— Вон та ветка достаточно суха, как по-вашему? Я думаю, стоит попробовать.
Лёнька молча пожал плечами. Он, видимо, боялся, что я смеюсь над ними.
Но Алька спросил, какой я оставлю знак.
— Я воткну в землю твой кинжал. Можно?
Он кивнул и протянул мне своё оружие.
— Если найдёте клад, скажите мне, хорошо? Всё-таки интересно…
Я объяснил ребятам, где живу. Лёнька спросил, который час, и заторопился домой.
Я вернулся к себе и открыл ящик письменного стола. Здесь среди каких-то гаек, мотков проволоки и старых радиодеталей от разобранных Николаем приёмников валялся серебряный рубль с потёртым портретом Николая Второго.
Двенадцати часов я, конечно, не стал дожидаться, а сразу пошёл на старое место. Там, недалеко от выкопанной ямы, я зарыл монету и воткнул в землю Алькин кинжал.
Проснувшись утром, я взглянул в окно, ожидая увидеть там, как обычно, белый георгин, но вместо головки цветка увидел две головы моих вчерашних знакомых. Поспешно одевшись, я открыл окно.
У Альки загадочно блестели глаза. Потемневший от земли клинок торчал у него за поясом.
— Ну, нашли клад?
— Клада не нашли, — мотнул головой Лёнька. — Только вот…
Алик перебил его:
— Одну деньгу нашли. Большую.
Я приготовился удивиться и внимательно разглядывать знакомый мне рубль. Лёнька вынул из кармана руку и протянул на ладони… большую медную монету. Я удивился по-настоящему.
— Где вы её откопали?
— Где кинжал был. А что?..
Не было, конечно, ничего странного в этой находке. Просто удачное совпадение.
— Она очень старинная? — с надеждой спросил Лёнька. Я вертел в руках тяжёлый кружок из позеленевшей меди. На лицевой стороне монеты был выбит вензель Екатерины Второй, на обратной шла по кругу надпись: «монета сибирская». Два соболя, став на дыбы, поддерживали щит, на котором виднелись полустёртые буквы: «десять копеек». Внизу стояла дата: 1771.
— Старинная ли? Как тебе сказать… Времён Пугачёва. Слышал про него? Впрочем, лезьте в комнату, только осторожнее.
Я сел на кровать. Мальчишки расположились с двух сторон, и я рассказал им, что знал про те времена.
Восстание Пугачёва было для Лёньки событием глубочайшей древности. Свою находку он считал настоящим сокровищем.
— Может, её сам Пугачёв держал в руках, а? Ну ведь может же быть? — допытывался он. Я не стал его разочаровывать.
Алик сидел, болтал ногами и вмешивался в разговор. Его не интересовала «научная ценность» монеты. Он просто радовался удачным раскопкам.