Синий луч
Шрифт:
— Держите вон того! — указал он на плывущего к берегу Горчакова. — Он... он сбежит! Где Коля? Коля где?
На пароме, который уже стоял посреди Донца, люди откачивали захлебнувшегося Колю.
Горчаков притворился, что он тонет.
— Эй! Гражданин! — закричал ему с парома лейтенант. Подъезжая к переправе, он видел все, что происходило на реке, и внимательно следил за Горчаковым. — Эй! — еще громче закричал он.
Горчаков оглянулся, увидел, что его настигает лодка,
В момент погрузки на самолет Тропинин улучил минуту и напомнил Курту:
— Кто-то из нас должен выжить. Запомните формулу.
В самолете их разместили порознь. Всю дорогу Тропинин взволнованно глядел вниз. Когда мелькали на земле огни, он не мог сдержать радости: под ними проплывала территория, по которой с победой прошли русские солдаты, и где-то в этих домах думали теперь и о его судьбе, и о судьбе Курта Винера.
Тропинин понимал, что если им не придут на помощь, то снова начнутся дни, может, годы тяжелой борьбы. Крузе, как и фашисты, не расстреляет его, пока не вырвет секрета синего луча. Луч нужен ему для завоевания господства над миром. Он не расстреляет его, но Курту не миновать злой участи.
Курт Винер... Какими извилистыми и мучительными путями пришел ты к правде!.. И Борису Антоновичу захотелось, чтобы Курт жил. Долго жил. Теперь это был не немец, ищущий работы, это был немец-борец!
Самолет убавил скорость. Все возбужденно прильнули к окнам. Внизу было темно. Прошло несколько минут. Начальник группы, высокий, крепкий мужчина, недовольно хмурясь, приказал готовиться к прыжкам, видимо, земля не разрешала посадку. И вдруг все сразу увидели светящийся знак и несколько огненных точек, обозначающих посадочную площадку. Все это засверкало на минуту и исчезло. Потом появилось вновь.
Пассажиров подбросило от толчка, самолет немного пробежал и замер. Держа наготове оружие, группа начала выгружаться. Внизу вспыхивали яркие лучи карманных фонариков. Иногда они скрещивались, и тогда Тропинину казалось, что в темноте скрещиваются стальные клинки. Он рассмотрел чужих солдат и, подавив тяжелый вздох, подумал: «Видимо, наши не успели».
Сойдя вниз, он остановился. Недалеко стояли начальник группы прибывших и кто-то из встречавших. По обрывкам фраз он понял, что идет спор из-за старшинства.
— Мне приказано по прибытии вас сюда проверить всю группу, — настаивал встречавший.
— Я лично отвечаю за всех, — повысил голос начальник группы.
— Возможно, с вами посторонние, — не сдавался
— Со мной нет лишних, можете проверить количество, — раздраженный начальник повернулся: — Пошли! — Он подошел к своей группе. Все сидели на земле.
— Считайте. Здесь все, кроме... — Он снизил голос до шепота, — кроме немца и русского.
— А где они?
— Эй, Курт! — крикнули из темноты.
Винер подошел. Не дожидаясь окрика, шагнул к ним и Тропинин.
— Вот они. Еще вопросы будут?
— Нет. Мне все ясно! — громко, будто отдавая команду, проговорил тот, который стоял рядом с начальником группы.
И, словно из-под земли, вокруг выросла стена серых шинелей.
Начальник группы, поняв, что они попали в руки русских, резко повернулся к Тропинину, выхватил пистолет и нажал на спуск. Почти одновременно с выстрелом кто-то кинулся на пистолет, ударив по вытянутой руке начальника группы. Глухо вскрикнув, кто-то упал.
Двое солдат скрутили стрелявшему руки, несколько человек склонились над упавшим.
Вдруг яркий луч прожектора осветил все вокруг. На земле лежал Курт Винер, Тропинин помогал солдатам перевязывать его.
— Борис Антонович, — прошептал Курт, — я не выживу...
— Что ты, Курт? — горячо возразил Тропинин. — У нас есть замечательные врачи, Курт, они тебя вылечат.
— Обождите, дайте сказать, — Курт поднял руку, еле сдерживая стон. — Поднимите меня... Вот так, хорошо. Спасибо вам. — Он посмотрел на молча стоявших вокруг него русских. — Спасибо вам за все!.. Передайте жене всю правду... обо мне. — Винер поднял голову и громко произнес: — Надо жизнь прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитую... прожитую жизнь!.. Помогите мне встать. Вот так, — сказал Курт Винер, и все поняли, что это его последние слова.
— Он прикрыл вас, — обращаясь к Тропинину, взволнованно сказал русский командир. — Кто он? Ваш друг?
Борис Антонович обнажил седую голову.
— Да, — прошептал он. — Так поступают только друзья.