Синий мопс счастья
Шрифт:
Наши собаки в осенне-зимний сезон предпочитают спать по двадцать часов кряду. Даже вечно пристающая ко всем с предложениями поиграть Ада и та умеряет пыл. Вывести стаю из анабиоза не может никто. Звонок в дверь, радостные вопли: «Кто к нам пришел!» – не вызывают у четвероногих никаких эмоций. Приказ «Пошли гулять» не доставляет им радости. Услыхав его, Муля начинает зарываться в подушки, Рейчел принимается зевать во всю клыкастую пасть. Рамик прикидывается внезапно оглохшим, а Ада… вот та поступает умнее всех. При звуке выдвигаемого
Оценив ситуацию, Адюша, изображая полнейший восторг, летит на мой зов, только до прихожей мопсиха не добирается. По дороге она быстренько заруливает в ванную, сладострастно писает на коврик, а затем принимается звонко лаять. Перевести ее речь на русский язык очень просто, скорей всего мопсиха сообщает: «Все. Меня выводить не стоит. Дело сделано».
Адюше настолько неохота выбираться на слякотную улицу, что она готова примириться с наказанием, которое получит за содеянное безобразие. Порой мне кажется, что Ада совершенно не боится моего гнева. Ну сидит глупая Лампа перед ней на корточках, ну стучит свернутой в трубку газетой по полу перед носом хулиганки, ну шипит сердито: «Фу, как не стыдно! Плохой мопс!»
И что? На улицу-то ее не ведут, значит, все просто отлично. Наверное, чтобы отучить Аду от гадкой привычки, мопсиху, невзирая на ее хулиганство, следует втиснуть в комбинезон и вытолкать на холод. Может, тогда в хитроумной собачьей голове зародится правильная мысль: сколько ни писай на коврик, а на дворе все равно окажешься. Только я ленива до крайности, мне очень не хочется тащить под снег и дождь лишнюю псину, которая уже справила нужду, а потом ее отмывать от грязи. Вот из-за моей лени все и идет так, как оно идет!
Но все же придется браться за пылесос! Не успела я с этим смириться, как в прихожей раздался звонок. Явление кого угодно в районе девяти утра обычно меня не радует, но сейчас я в полном восторге порысила к двери. Кто бы ни был незваный гость, он избавит меня от уборки. Смело смогу потом заявить домочадцам: «Да, я собралась пылесосить, а тут на голову свалилась…»
Не поглядев в «глазок», я распахнула дверь и попятилась. На пороге стояла цыганка, одетая в довольно грязную куртку-пуховик, из-под которой виднелась цветастая юбка. Ноги не слишком приятной гостьи были обуты в грубые сапоги, голова повязана красным платком.
– Слушай, красавица, – пропела цыганка, прищурив красивые, чуть выпуклые карие глаза. – Позволь ребенка перепеленать.
И сунула мне под нос меховой конверт, из которого не доносилось ни звука.
Я, конечно, наивна, но не до такой же степени, и потом, просто до самозабвения люблю детективные романы и очень хорошо понимаю: в меховом свертке никого нет. Скорей всего там полено. Если сейчас я поймаюсь на эту удочку и впущу черноокую
– Уходите, – сердито сказала я.
– Ты не бойся, – улыбнулась цыганка, – я плохого тебе не сделаю, приехала в гости к тете Маше, знаешь ее? На последнем этаже живет, а ее нет. Не знаю, куда подевалась. Мне бы ребенка помыть и смесь развести.
Смуглая ручонка нырнула в карман и вытащила прозрачный пакетик, в котором лежала пустая бутылочка и небольшая банка.
– Чего испугалась? – тараторила смуглянка. – Я сестра невестки тети Маши, ну, жены Павлика. Кстати, не знаешь, где они все?
– Нет, – машинально ответила я.
На самом деле в нашем доме, на последнем этаже, проживает успешная бизнес-дама по имени Мария. Близко мы не знакомы, в гости друг к другу не ходим, но, столкнувшись в лифте, всегда вежливо раскланиваемся и обмениваемся парой фраз типа: «Сегодня на улице очень противно». Или: «Как вам нравится новый супермаркет на первом этаже?»
Пару месяцев назад я пересеклась с Марией во дворе. Сидела на скамейке и ждала, пока собаки сделают свои делишки. Вдруг из красивой иномарки вылезла Маша. Сначала она, как всегда, вежливо сказала:
– Здравствуйте, Лампа.
Потом внезапно подошла ко мне и спросила:
– Не помешаю, если покурю около вас?
– С удовольствием составлю вам компанию, – ответила я и вытащила свои сигареты.
Пару минут мы обменивались ничего не значащими фразами, потом Маша, вздохнув, поинтересовалась:
– Вы уже слышали о моем несчастье?
– Что случилось? – испугалась я. – Павлик заболел?
– Лучше бы какую инфекцию подцепил! – в сердцах воскликнула мать. – Все гораздо хуже: он женился.
– Ну это не самое страшное! – с облегчением воскликнула я.
– Господи, – всплеснула руками Маша, – да просто ужас! Павлик еще учится, значит, мне придется тащить молодую семью на своем горбу до тех пор, пока кто-нибудь из них не начнет зарабатывать, в чем лично я сильно сомневаюсь. А если еще и ребенок появится…
– Ну не все так плохо, – попыталась я успокоить Машу, – многие вступают в брак, сидя, так сказать, на студенческой скамье, и ничего. Конечно, первое время…
– Вы еще основного не слышали, – нервно перебила меня соседка, – знаете, кто моя невестка?
Я благоразумно промолчала. Судя по перевернутому лицу Маши, ее Павлик привел домой нечто экстраординарное: вдруг парень придерживается нетрадиционных взглядов на семейную жизнь и обзавелся «молодой женой» по имени Ваня?
– Торговка капустой, – взвилась Маша, – ужасная, совершенно неотесанная девица, стоявшая у лотка возле метро! Молдаванка! Да она по-русски ни бельмеса не знает, я не понимаю ни слова из того, что она говорит, зовет меня тетей, и вся такая чумазая, сморкается в скатерть. За что мне это, а?