Синий мопс счастья
Шрифт:
– Что там случилось?
– Баба какая-то под состав прыгнула, – равнодушно ответил мальчик, – во, приспичило в такое время с собой кончать, народу кругом полно! Не могла днем сигануть!
– Она упала, – мигом влезла в разговор стоявшая около него девочка лет пятнадцати, – у края платформы толкалась, ее и смели, а тут поезд подкатил, затормозить не успел! Она так орала!
– Ща молчит, небось померла, – сделал вывод мальчик. – Интересно, когда движение восстановят? Скоро ее вытащат? Долго нам тут тухнуть?
– Нельзя
– Я очень даже чувственный, – ответил парнишка, – просто к репетитору опаздываю. Ему сразу за месяц вперед платят. Если на урок не приходишь, деньги не возвращаются, а у меня папа инженер, ему десять баксов дорого достаются! И потом, может, та баба и не умерла вовсе.
– Эй, расступись, – донеслось сбоку.
Толпа разделилась на две части. В проходе появились хмурые парни в оранжевых жилетах, они несли носилки, укрытые темно-синим одеялом, рядом шел врач, держа в руках капельницу.
– Говорил же, она жива! – воскликнул мальчик.
– С чего ты так решил? – прошептала, бледнея, девочка.
– Так не с головой накрыли и не вперед ногами тащат, – резонно заметил подросток.
Группа мужчин поравнялась с нами, я увидела бледное, с синевой лицо и закричала:
– Аллочка!
Лежавшая приоткрыла глаза.
– Знаете ее? – спросил врач. – Идемте с нами. Можете назвать фамилию и паспортные данные?
– Да, конечно. Свириденко Алла, дайте мне листок бумаги, адрес напишу.
– Сейчас в машине найдем.
– Что с ней?
– Ничего хорошего.
– Она не умрет?
– Сейчас трудно строить прогноз, – мрачно буркнул врач. – Вы ей кто?
– Ну… просто знакомая.
Тут мы достигли реанимобиля, парни впихнули в его нутро носилки, доктор в кабине начал искать листок бумаги. Пока он рылся, я наклонилась к девушке:
– Аллочка!
– М-мама.
– Нет, это я, Лампа.
– М-ммама…
– Она где? Попробуй вспомнить.
На лбу несчастной выступили капли пота.
– М-мама… сейчас… приезжает…
– Твоя мама сегодня возвращается?
Веки девушки медленно опустились и снова открылись.
– Когда?
– В-в-в…
– Семь? Восемь?
Аллочка снова моргнула.
– С-с-с…
– Не волнуйся, – я попыталась ее успокоить, – поеду к тебе домой и все расскажу маме. Почему ты упала?
– Т-т-толк…
– Тебя столкнули! Кто?
– Н-н-н…
– Не знаешь? Не видела? Не хочешь говорить?
– Н-н-н…
– Что? Я не понимаю!!!
– Н-нина!
– Нина?
Аллочка закрыла на секунду глаза.
– Нина? – растерянно повторила я. – Та самая, что снята на одном фото с Лерой? Студентка театрального вуза?
– Да, – неожиданно четко, не заикаясь, сообщила Аллочка, – она все знает… она придумала… они
– Назови ее адрес.
– Сумка… сумка.
Я пошарила вокруг глазами, увидела на носилках небольшой кожаный ридикюльчик, взяла его, раскрыла.
– Эй, – заглянул в салон врач, – а ну вылезайте, напишите ее адрес.
Я выбралась из «Скорой помощи», нацарапала пару строк на мятом листке и хотела снова сесть в машину, но двери в отделение, где лежала Алла, оказались закрыты.
– Спасибо, – крикнул врач, устраиваясь около шофера.
– Куда вы ее везете? – сообразила спросить я.
– В Склифосовский! – гаркнул эскулап.
Шофер нажал на газ, я осталась стоять посреди дороги, прижимая к груди сумочку Аллы.
Глава 22
До дома Свириденко я добралась довольно быстро и опять устроилась на подоконнике. Минуты тянулись томительно, от ничегонеделания я извелась и выучила почти наизусть бесплатные газеты, лежавшие на полу у батареи.
Наконец послышался скрежет, из лифта вышла худенькая женщина, поставила около двери дорожную сумку, вынула из другой, висящей у нее на плече, ключи…
Я соскочила с подоконника и слишком громко спросила:
– Простите, вы мама Аллы Свириденко?
Связка со звоном упала на бело-красную плитку.
– Извините, не хотела вас напугать, – пробормотала я, – не знаю вашего имени…
– Кира, – машинально ответила женщина и тут же покраснела. – Вы кто?
– Не волнуйтесь, – забубнила я, судорожно прикидывая, каким образом сообщить Кире ужасную новость, – понимаете, Аллочка попала в больницу, с чистой ерундой, ей-богу, пустяк, не о чем волноваться…
Кира всплеснула руками.
– Так и знала! Опять приступ аппендицита, между прочим, уже третий! Говорила ей, не грызи семечки…
– Э… нет, у нее не аппендицит.
– А что? – изумилась Кира.
Я набрала полные легкие воздуха и выпалила:
– Она попала под поезд метро, свалилась с платформы.
Кира стала медленно опускаться на пол, я ринулась к ней, подхватила ее и закричала:
– Она жива и практически здорова! Хотите, поедем к ней прямо сейчас? Аллу в Склифософский отвезли.
Кира вскочила, мгновенно открыла квартиру, вбросила туда саквояж, повесила на плечо маленькую сумочку и, по-прежнему не говоря ни слова, ринулась в лифт, я влетела за ней.
Примерно через час я сидела на стуле в длинном коридоре, наблюдая, как Кира, словно раненый зверек в клетке, бьется между стенами кишкообразного помещения. Аллочка была на операционном столе, добиться какой-либо информации от медицинских работников оказалось невозможно. Сестры тенями шмыгали мимо, изредка я хватала какую-нибудь за халат и слышала раздраженный возглас: