Синоп (Собрание сочинений)
Шрифт:
– Да, я помню, о том, кому обязан своей короной, но я не желал ради вашей ссоры с турками ввязываться в неприятности с Наполеоном. С Вены хватало не слишком приятных воспоминаний о временах его дядюшки! – заявил он, когда Николай уже припер его к стенке. – Что касается не менее воинственного племянника, то он уже примеряется откусить от нас кусок Италии, и я опасаюсь, лишний раз, его задирать!
– Но дружественный нейтралитет ты мне гарантируешь? – не отставал Николай.
– Гарантирую! – жалобно выдавил Франц-Иосиф. – Только не дружественный, а строгий!
– Перо и бумагу! – крикнул Николай Первый. – Да позовите наших министров, будем составлять бумаги!
Последствием совещаний
– С поганой овцы, хоть шерсти клок! – подвел итог своим переговорам с австрийским императором император российский.
Но Франц-Иосиф рано радовался, что Николай от него отстал. Уезжая из Ольмюца, царь пригласил своего собрата к себе в Варшаву, причем в таком тоне, что отказаться Франц-Иосиф не посмел.
Министру иностранных дел Буолю-Шауенштейну австрийский император с горечью признавался:
– Милый Карл, русский царь выкручивает мне руки, как заправский палач. Прямо не знаю, сколько еще выдержу его пытки!
– О, ваше величество! – сочувствовал ему министр. – Уповаю только на вашу стойкость и мужество, за вами империя Габсбургов!
После поездки в Ольмюц, Николай пригласил Франца-Иосифа и прусского короля Фридрих-Вильгельма Четвертого к себе в Варшаву. Там уже пришлось не сладко королю прусскому. Покровитель искусств, набожный и тихий Фридрих-Вильгельм вызвал подозрение у собеседников своими странными ответами и неадекватным поведением.
– Король Пруссии явно не в себе! – отметил австрийский император.
– Боюсь быть пророком, но как мне кажется у бедного Фридриха явная шизофрения! – делился своими впечатлениями с Нессельроде Николай Первый.
Как бы то ни было, но и здравый император Австрии, и не очень здравый король Пруссии заверили Николая в своем дружеском нейтралитете и личной братской любви, но не больше. Чтобы дожать прусского короля Николай, несколько дней спустя, поехал к нему в Сан-Суси. Увы, сколько не старался Николай, за Фридриха-Вильгельма все решали его министры, а те были не только в здравом уме, но и вели собственные политические игры. В результате, несмотря на все наши потуги, берлинский кабинет уклонился от подписания ольмюцской ноты.
20 октября французский и английский резиденты в Константинополе, на основании полученных ими инструкций, предписали стоявшему в заливе Бешике флоту прибыть в Босфор, что и было исполнено 8 ноября. Это была не только демонстрация силы, это был вызов.
В Париже и Лондоне известие о движении русских войск вызвало очень сильное раздражение.
– Это посягательство на целость владений Оттоманской Порты! – кричали в те дни европейские газеты.
При этом все сразу напрочь забыли то, что подобные меры неоднократно были принимаемы в прежние времена другими державами. Так, например, в войну за независимость Греции, французы заняли Морею, а союзный флот трех держав истребил морские силы Турции, хотя ни одна из них не была в войне с Портою. В 1830 году, Франция и Англия приструнили голландского короля, и отделили от него Бельгию. Тут же поднялся шум вселенский! Ах, Россия, ах агрессор! Что касается Наполеона III, мечтавшего заставить парижан забыть расстрелы мирных демонстраций, то он буквально бредил разжечь маленькую и победоносную войну.
Несмотря на это, что министерство лорда Эбердина старалось сохранить мир с Россией, так как особых противоречий у Петербурга и Лондона на тот момент не было. Однако Наполеон
– Занятием княжеств царь Николай желает разрушить Османскую империю! Министр иностранных дел Великобритании лорд Кларендон немедленно вызвал к себе российского посла Бруннова.
– Я не буду скрывать от вас нашу озабоченность происходящим. Однако, королева Виктория рада, что ее дружеские отношения с русским двором становятся все теснее!
И Бруннов поддался на эту наивную уловку. В Петербург он тут же отписал, что, хотя англичане и возмущены нашим вступлением в Валахию, никаких конкретных шагов они предпринимать не будут, доказательством тому отсутствие английского флота у Дарданелл!
Лондон действительно медлил подогнать свои корабли к теснинам Геллеспонта, но это был только очередной тактический ход, еще больше запутывающий политическую интригу. В бухте Безик, что у входа в Дарданеллы стояла пока только французская эскадра. Английское адмиралтейство лишь передвинуло фигуры на шахматной доске большой политики – английский флот, базировавшийся на Портсмут, покинул базу и перешел в Гибралтар. Так опытный мастер скрытой от посторонних глаз рокировкой, готовит решающую атаку. Доверчивый Бруннов не знал, что к этому времени уже было подписано секретное англо-французское соглашение об их совместном действии в восточном вопросе. Премьер-министр Эбердин уже объявил свое решение:
– Если только русские посмеют войти в придунайские княжества, мы немедленно переместим наш флот к Дарданеллам!
В те дни в банках лондонского Сити, не без основания говорили:
– Мы примирились бы с завоеванием русскими Турции, если бы не русский тариф и изгнание наших товаров с Левантийских рынков! Мы боимся не русских солдат, а русских таможенников!
Тем временем император Наполеон Ш вызвал к себе фельдмаршала Сент- Арно.
Первому он велел готовиться принять командование армией в предполагаемой русской компании:
– Настала пора посчитаться за 1812 год и унижения моего великого дядюшки! Вас я избираю главным мстителем!
Карл Фердинанд фон Буоль-Шауенштейн
Наш посол в Париже генерал Киселев встретился с министром иностранных дел Друэном де Люисом. Тот пригласил Киселева на дружеское и сердечное собеседование. Он полностью переигрывает старого генерала. Николай Дмитриевич выходит из дворца министерства иностранных дел в самом радужном настроении духа и немедленно пишет в Петербург о счастливой перемене в настроениях французского правительства. Он пишет в Петербург: «В свидании, которое я имел вчера с Друэном, он держал речи самые мягкие, самые мирные, самые примирительные, какие только возможно Друэн сообщил, что сам император Наполеон III жаждет горячо, даже пылко сохранения мира и сделает все от него зависящее, чтобы добиться этой цели. Ни за что по своей инициативе он не вмешается в русско-турецкую распрю, а сделает это разве только, если сам султан призовет его и Англию на помощь в случае прямой угрозы целостности Турции. Правда, английский и французский флоты получили приказ приблизиться к Дарданеллам, но это ничего не значит. Просто это предосторожность на всякий случай…» Французы буквально заманивают наших в Дунайские княжества. Как это можно не видеть? Два огромных флота собираются для прорыва в Черное море и это «ничего не значит»!