Синтаксис любви
Шрифт:
“Труженик” быстр, подвижен, непоседлив. Его энергия и выносливость изумляют. Нет худшего наказания для 2-й Физики, чем вынужденное безделье. Тяжелейшие операции и инфаркты не в состоянии стреножить “труженика”: едва придя в себя, он начинает испытывать потребность в действии, двигательный зуд, что быстро доводит дело до бегства с больничного ложа.
2-я Физика — единственный подлинный “трудоголик”. Труд нужен и дорог ей сам по себе, зачастую независимо от размеров воздаяния. Причем, следует обратить особое внимание, что “трудоголизм” ее не обужен одной физической сферой. Нет. 2-я Физика — “трудоголик” вообще, самого широкого профиля. В каком бы порядке не стояли остальные функции “труженика”, он готов без устали работать
“Труженик” может работать на конвейере, хотя и не без насилия над своей тяготящейся однообразием природой. Гораздо эффективнее использование 2-й Физики на разнообразной коллективной работе. Такие качества Второй функции, как сила, процессионность, диалог, гибкость, у 2-й Физики на производстве воплощаются в типе идеального мастера. Подобный мастер, и не один, есть на любом производстве. Он жаден к труду, сноровист, готов подать пример трудового энтузиазма, увлечь нерешительных и заставить работать нерадивых, подменить уставших, обучить новичка, первым освоить новую операцию, взять на себя управление при возникновении нештатных ситуаций.
К сожалению, было на земле место, где жадность к труду 2-й Физики оборачивалась для нее трагедией, — это сталинские лагеря. Происходило это потому, что уверенность в абсолютной ценности труда, привычка к действию и бесстрашие в трате сил заставляли его впрягаться в каторжную работу без лукавства, с первого до последнего дня, с полной отдачей, платой за что была скорая и мучительная смерть. “Труженик”, не способный к симуляции и саботажу, меньше чем за год просто сгорал, как свеча, от голода и перенапряжения. Мир праху его, погибавшему нелепее и трагичнее других, погибавшему из невозможности обуздать лучшую сторону своей натуры.
Особый талант 2-й Физики — делать, как у нас говорят, “из дерьма конфетку”. 2-я Физика экономна, в ее хозяйстве ничто не пропадает и в тоже время ничто не лежит мертвым грузом, любая даже сильно изношенная вещь со временем находит свое применение, часто довольно далекое от первоначального. При превращении дерьма в конфетку у “труженика” действует какой-то особый тип мышления, механизм которого объяснять не берусь, знаю только, что никто не в состоянии постигнуть так глубоко и всесторонне мир вещей и столь же глубоко и всесторонне его трансформировать, как 2-я Физика. Кокто писал о Пикассо:”… собирал он что придется. Он гениальный старьевщик. Как только он выходит из дома, он принимается подбирать все подряд и приносит к себе в мастерскую, где любая вещь начинает служить ему возведенная в новый, высокий ранг. И не только руки подбирают необычный предмет. Глаз также выбирает каждую мелочь. Если внимательно присмотреться к его полотнам…предметы повинуются Пикассо. как животные Орфею. Он ведет их куда хочет, в царство, которым он безраздельно правит, устанавливая свои законы. Но эти предметы всегда остаются узнаваемыми, ибо Пикассо всегда верен заключенной в них идее.”
Без излишнего азарта, но с полной серьезностью относится 2-я Физика к миру вещей. Он для нее родной, стихия, столь же родная, как для птицы воздух. Жена Достоевского вспоминала:”…дня два-три мы ходили с мужем покупать для меня верхние вещи для лета, и я дивилась на Федора Михайловича, как ему не наскучило выбирать, рассматривать материи со стороны их добротности, рисунка и фасона покупаемой вещи. Все, что он выбирал для меня, было доброкачественно, просто и изящно, и я впоследствии вполне доверилась его вкусу.”
2-я Физика знает цену деньгам, умеет и любит их зарабатывать. Как и в труде вообще, в своей финансовой деятельности “труженик” не знает края и внутренне готов к бесконечному накопительству. Однако он не Шейлок и не Гобсек, чтобы чахнуть над золотом. Меркантилизм 2-й Физики не столько результативен, сколько процессионен, поэтому
Финансовый крах, конечно, не проходит для 2-й Физики безболезненно. Однако он для нее не смертелен, не выбивает “труженика” из седла. Крах ухудшает условия процесса стяжания, но сам процесс не отменяет , а значит — жизнь продолжается.
С точки зрения симпатий к политико-экономическим моделям, “труженика” лучше всего причислить к “социал-демократам”. Из всех видов собственности он предпочитает коллективную, не исключая, впрочем, иных. Имущественное неравенство принимает как должное, но считает, что все способные к тому граждане должны платить обеспечивающий сносное существование малоимущих налог. Вместе с тем, по мнению “труженика”, налог этот не должен быть кормушкой для бездельников и не должен быть чрезмерным, лишающим стимула к труду как бедных, так и богатых. Кратко говоря, и в семье, и в обществе он трезвый, расчетливый альтруист, не забывающий ни себя, ни других.
“Труженик” — лучший в мире боец. Сама телесная архитектура 2-й Физики с ее короткими плотными ногами, низко расположенным центром тяжести, широким квадратным корпусом придает особую мощь и устойчивость фигуре “труженика”. Но главное, бойцовское достоинство 2-й Физики заключается не в антропологии, а в психологии — в абсолютно непритворном ее бесстрашии. 2-я Физика ввязывается в бой без раздумий, без предварительного просчета последствий и дерется до последнего, не щадя ни себя, ни противника. Знаменитая фраза Наполеона:” Надо ввязаться в бой, а там будет видно!” — идеально отражает бесшабашность поведения 2-й Физики в бою, а те следы от множества ран, что были обнаружены на теле императора после его смерти, свидетельствуют: драчливость его реализовывалась не заочно, только в кабинетных планах кампаний, но носила личный, вполне телесный характер.
Говоря о храбрости 2-й Физики, нельзя не сказать, что она не всегда на пользу “труженику” и в данном случае может считаться добродетелью лишь условно. Дело в том, что 2-я Физика рождается бесстрашной, здесь нет ее заслуги. А исток этого бесстрашия в психологической установке на силу и гибкость физического начала. “Труженик” может позволить себе бесстрашие, потому что ощущает свое тело чем-то вроде резиновой дубинки — эффективным, безотказным, не поддающимся деформации оружием.
Уж коль речь зашла о драчливости 2-й Физики, то сам собой возникает вопрос о криминогенности этой категории граждан. Что тут сказать? Ангелом “труженика”, конечно, не назовешь. Но не беря на себя смелость отвечать за каждый отдельный случай, со всей ответственностью могу заявить, что по натуре он законопослушен. И не из страха. Просто он ощущает свое физическое начало достаточно широко и богато одаренным, чтобы добывать себе средства к существованию честным трудом, без риска вступить в конфликт с законом.
Насилие из корыстных побуждений вообще внутренне чуждо “труженику”. Поэтому даже когда он в силу обстоятельств становится на путь насилия, “социал-демократ” в нем не умирает, “труженик” просто трансформируется в “Робин Гуда” — социал-демократа с уголовным уклоном, и тем как бы примиряется с собой.
Криминальной статистики у меня нет, но, глядя на 2-ю Физику через призму психе-йоги, чувствуешь, что из всех видов преступной деятельности ей ближе всего кража с применением технических средств. В таких кражах есть элемент молодчества, дух соревнования и простор для любящих, понимающих технику рук. Соответственно и в среде организованной преступности “труженик” лучше чувствует себя в роли технического директора, обеспечивающего материальную часть операций (автомобили, оружие, связь, замки и т. д.).