Синтраж. Том 1
Шрифт:
Вечная благодарность лучшему вариору…
Хочешь, чтобы я продолжил? Ха-ха, ты же не можешь отказаться…
Следующие годы я помню смутно. Моя суть менялась с каждым убитым мною противником. Я уже не был хантером, но и до звания вариор мне было далеко. Гибрид двух культурных особенностей моего народа, чудовище, подлежащее немедленному уничтожению, зверь в клетке, выпускаемый на арену смерти. Вот кем я стал, насильственно заставляя свой дух ягуара убивать ради убийства. Я утратил гармонию навсегда и поначалу думал о смерти. Как и многие другие. И как многим другим , нам объяснили, что если мы не будем стараться — наши родные умрут вместе с нами. И были примеры
Добыча в виде человека есть запрещенная тема для любого последователя ханта, но в тот миг я уже не был полноценным хантером, и зверь во мне начал преследование особи по имени Юри Грекхем в абсолютно естественном желании разорвать ему глотку. Ему, и всему его прайду, безмерно поглощающему человеческие жизни. До боли изъезженная тема мести, не правда ли? Борьба с союзом работорговцев, как занятие бессмысленное и заведомо обречённое на провал — сюжеты прошлого века. Зато звучит так благородно, и мало кто тебя осудит в твоём стремлении. А на самом деле я просто расширил границы моей арены и увеличил количество моих жертв.
Уж не знаю, чем нас там кормили, но мы начинали испытывать удовольствие от происходящего. Каждый убитый был глотком свежего воздуха. Каждая победа делала нас сильнее. Каждая похвала «хозяина» погружала нас в нирвану. Это было ужасно. Но тогда я этого не понимал. К тому времени как меня перестали травить, я уже стал полноценным гибридом, зависящим от убийств. Я даже не знаю , скольких я убил. Не знаю, кем они были. Заслужили ли они такой судьбы. Я даже не уверен, что не убивал своих соплеменников… Только какофония из запахов, шума и боли…
Всего несколько чётких образов в памяти. Несколько боёв. Самых сложных, опасных и кровожадных. Вы не представляете, что это были за чудовища. Был там один вритт, гигант-убийца, ох, он был и живуч, скажу я Вам. Больше часа его резал, прежде чем он свалился от потери крови. Была там цикианка одна, самая жестокая женщина на моём веку. Она была запредельно быстра, опасней любого мужчины — из-за неё мне делали операцию по восстановлению кишечника. Но самым запоминающимся был один ребёнок… Ребёнок, от рождения наделённый жаждой убийства. Выходец из расы йолов, по природной нужде готовый пожирать трупы своих врагов. Не знаю , смог бы я справиться с взрослым мутагентом, но ребёнок был самим воплощением ужаса. И зверь во мне призывал к бегству. Не помню даже, как я победил. В памяти сохранился момент перевоплощения испуганного мальчика в нечто омерзительное, нечеловеческое… Помню только, как поднял отрубленную голову на потеху зрителю. И помню, как меня за победу выпустили в город погулять на целых два дня…
Но не в этом суть, не в моих былых страданиях, не в убитых мною людях. Возможно , даже не во мне. Звери не станут тратить время на душевную боль, они будут жить дальше. Но я не давал покоя моей сути. В этом особенность кросс-хантера оказалась весьма полезной, потому что когда с меня сняли ошейник, я был лишь жалким подобием человека, готовым выполнить любой приказ хозяина. Да, я был предан своему хозяину, которого должен был ненавидеть, и они это знали. Хозяева знали, что я не смогу причинить им вреда и выполню любой приказ… но не ягуар, что таился внутри меня. Зверь, с навязанным стремлением убить их всех, долгие годы тонущий в крови и, наконец, взявший верх над сломленным сознанием человека. В момент, когда с меня сняли ошейник, он был прекрасен — дикий кот в человеческом обличии — он рвал на части любого, кто попадался ему на пути. Многие погибли в момент моего
Я пришёл в сознание уже человеком. В топке, спрятавшись среди горы трупов, готовых к утилизации. И только тогда я осознал весь масштаб проводимых мероприятий. Сотни тел переплетались друг с другом, изувеченных, кричащих о боли и страхе тел. И я среди них, единственный чьё сердце не остановилось, рвался обратно к жизни. Весь в крови, смердящий смертью, я карабкался к свободе, и меня то и дело скручивало от рвотных позывов… прямо как после убийства учителя Арика.
Я полз по трупам, и осознанность мысли возвращалась ко мне, будто каждый умерший даровал мне крупицу своей мудрости. Скольких из них убил именно я? Двадцать? Сто? Как часто сжигаются трупы? Каждый месяц? Неделю? День? Я и сейчас этого не знаю. Время тянулось бесконечно, меня кидало то в жар, то в холод, пока, наконец, я не достиг вентиляционной шахты и по ней вернулся в созданный мной хаос.
Меня спас именно хаос. Величайший скандал союза работорговцев, где каждый из глав союза обвинял барона в измене. Члены синдиката сцепились друг с другом, подобно гиенам в период делёжки. И благодаря этому я бежал. Правда, барону таки удалось усмирить своих компаньонов, и моё бегство превратилось в многолетнюю погоню. Обида моего зверя зародилась в непонимании: почему охотник убегает по всему миру Бездны от своей добычи, и обида эта навсегда лишила меня возможности руководствоваться своей сутью. Но я не отчаивался , тогда я ещё был уверен, что верну эту часть себя, я твердил себе, что всего лишь заманиваю противника…
Пожалел же я о том, что не умер, когда вернулся на свою родную планету. Потому что тогда стала ясна невозможность обретения гармонии гибридом. Я пришёл на поляну страха и ждал своего зверя. Долго ждал. Очень долго ждал. И он явился. Но не как в первый раз : он не шёл уверенной поступью, зная, что ему ничего не грозит. Королевский ягуар колебался на каждом шагу. А подойдя ближе, он зарычал, и рык его был полон ужаса. И ужас этот заставил его бежать прочь от чудовища, сидящего перед ним. И сколько бы раз я не выкрикивал своё звания хантера, лес мне не ответил, лес меня больше не звал…
Правда кросс-вариоры не отвернулись от меня, они были добры или, точнее сказать, преисполнены жалостью к моему уродству. Они научили меня использовать современное оружие, способное из одного человека сделать целую армию. Волновые глушители, магнитные излучатели, клинки из сциглимина и хируана — я уже мог убивать, не боясь технического порождения смертоносного человеческого ума. Мне помогли создать фонд по борьбе с торговлей людьми, и это стало объявлением войны всему синдикату работорговцев.
Они приняли вызов, и фонд разорился в первый же год. За мою голову назначили награду. И сами представители совета Веста предупредили меня о том, чтобы я не брал на себя непосильную ношу. Вы можете себе это представить? Не отвечайте, я представлю это за вас.
Я остался один. Один против целого мира. И я пустил свои клыки в ход. Я вырезал всех, кто был связан с похищением, продажей и эксплуатацией людей. Тех, кто работал с детьми, я убивал с особой жестокостью. И, не смотря на отсутствие фонда, на один из оставшихся счетов то и дело поступали средства. Счёт пополнялся каждый раз после громогласной резни, в ходе которой самым ужасным образом умирали преступники, связанные с союзом работорговцев. Я тратил деньги на оружие и информацию, и на друзей, ведь только деньги могли предотвратить их предательство. Замкнутый круг мести завертелся подобно шестерёнке…