Синяя борода light или Жизнь как источник потрясений
Шрифт:
– В мамину комнату заходить не будем. Пусть остается все так, как было при ней, – Костя перехватил удивленный взгляд Ольги. – Приведем комнату в порядок позже. Не сейчас…
Немного помолчав, горько добавил:
– Ты можешь поехать к родителям. Уверен, что тебе будет там лучше. Я останусь здесь, дома. И не спорь. Мне надо побыть одному, подумать и понять, как я не разглядел проблему, которая мучила маму последнее время и которая потребовала такого неординарного решения. Жуткого решения, причиняющего нестерпимую боль, приносящего с собой невыносимый груз вины на
Константин отвернулся от жены к окну. Постоял, пришел в себя и обычным голосом сказал:
– В общем, решено. Ты едешь к родителям. Я сейчас вызову тебе такси. А я останусь тут. И это не обсуждается!..
Глава 3
МОСКВА, 1984
– Опять вокруг твоего дела, Сережа, какие-то разговоры, а я ничего не знаю, – Александр Сергеевич Прохоров хмурил брови и пытался всеми силами изображать из себя грозного начальника. – Мне помощник доложил, что курилка гудит рассказами о твоем ехидно улыбающемся трупе. Что там за история? Рассказывай…
– Александр Сергеевич, я еще вчера хотел доложить, но когда приехал в управление с происшествия, вас уже не было, а сегодня с утра, как савраска, мотаюсь: сначала помчался к экспертам, потом к Евстигнееву, а после его заключения надо было заскочить в поликлинику за медицинской картой потерпевшей. И все это для того, чтобы было, что вам докладывать, – Сергей Челикин вытаскивал из портфеля бумаги, всячески изображал подобострастие и посматривал на Прохорова невинными глазами. – А история, действительно, не рядовая. Нет, с одной стороны, она, конечно, простая, как две копейки: поскользнулся, упал, очнулся – гипс! Дама бальзаковского возраста понервничала дома утром, потом на работе днем, пришла домой, прилегла отдохнуть – сердечко и остановилось. Возможный вариант? Возможный!..
В это время дверь в кабинет Прохорова открылась, и на пороге появился Миша, помощник хозяина кабинета, с подносом, на котором стояли стаканы с чаем и плетенка с сухарями. Он поставил свою ношу на стол, ни слова не говоря, и вышел из кабинета, тихо притворив за собой дверь.
– Ух, ты, очень кстати, – Челикин схватил один стакан, отхлебнул и продолжил. – А с другой стороны, с какого рожна ухоженной женщине пятидесяти двух лет, которая, между прочим, выглядит на тридцать пять, вдруг ни с того, ни с сего умирать от сердечного приступа? Ее близкие говорят, что она ни на что не жаловалась, ничем не болела – и вот тебе здрасьте!
Сережа замолчал и сосредоточился на выборе сухаря – ему явно нужен был позажаристее. Найдя то, что ему надо было, быстро отправил сухарь в рот, и в кабинете раздался аппетитный хруст. Прохоров терпеливо ждал, а Челикин, выпив залпом остатки чая, продолжил:
– Перед тем, как перейти к фактам, добавлю еще одну краску к нашему вчерашнему происшествию. То, что поведали мне криминалисты, которые работали в спальне. К ним вошел сын потерпевшей – я позволил ему подойти к матери – и знаете, что он сказал? Он сказал: «Мам, ну хорош дурака валять, поднимайся! Эти шутки твои уже достали!». На
Сергей зашелестел бумагами, вытащил одну из них, пробежал глазами, удовлетворенно кивнул и деловито начал:
– По вскрытию. Смерть наступила от отравления гликозидами на фоне практически полного здоровья потерпевшей. Это я к тому, что необходимости принимать сердечные препараты для поддержания работы сердечно-сосудистой системы у нее не было. Странный способ ухода из жизни. Вы не находите, Александр Сергеевич?
Сережа Челикин с вопросом уставился на Прохорова и тот понял, что ему не отсидеться в слушателях:
– Давай начнем с начала, Сережа. Как зовут твою потерпевшую? Имя-то у нее есть?
– Конечно, есть, товарищ майор, – Челикин даже задохнулся от собственного упущения. – И не просто имя! Ни какая-нибудь там Фрося Бурлакова, а Капитолина Сергеевна Гриневская. Как вам?
– Да, звучит, – Прохоров сделал для себя пометку и, как из пулемета, выпалил следующие вопросы. – Она работала, если да, то где? Она замужем, если да, то за кем? Есть ли у нее еще дети, если да, то кто они и где? Это для затравки. Так что давай прямо по пунктам…
Сережа крякнул, потер переносицу, собрался в кучу и начал:
– Капитолина Сергеевна Гриневская, 1932 года рождения, работала в Пединституте имени Ленина на кафедре географии, кандидат экономических наук. С ее коллегами я еще не разговаривал, времени не было, но поговорю, естественно. Уже лет шесть, как вдова, была замужем за Николаем Васильевичем Гриневским – родная номенклатура. Он возглавлял один из Главков в Министерстве среднего машиностроения. С ним поговорить не получится…
Прохоров, который перебрался из-за своего стола поближе к Сергею, грозно погрозил шутнику кулаком и жестом показал: мол, продолжай.
– Теперь дети. У Капитолины Сергеевны их двое. Старшая дочь Елена замужем за дипломатом и уже более десяти лет живет с ним в Праге. В Союзе практически не бывает. Последний раз была здесь на похоронах отца. С родственниками – с матерью и братом – предпочитает видеться у себя дома. Им, по-моему, тоже нравится такой расклад. Во всяком случае, Капитолина Сергеевна бывает в Чехословакии каждый год, ее сын, Константин, реже, но тоже достаточно регулярно. С дочерью я, конечно, поговорю по телефону, но результат, скорее всего, будет нулевым.
– Ну вот! Уже кое-что, – Александр Сергеевич встал и прошелся по кабинету. – Ты сказал, что вскрытие делал наш великий и ужасный Петр Семенович, и он уверен, что смерть наступила в результате отравления гликозидами. Следовательно, он допускает, что это могло быть самоубийство?
– Да, Евстигнеев в заключении написал, что самоубийство – один из возможных вариантов, но результаты экспертиз других криминалистов, которые работали на вызове, этот вариант не подтверждают, – Челикин порылся в своих бумажках, вытащил еще одну из них и протянул Прохорову.