Синяя лилия, лиловая Блу
Шрифт:
— Извини! Извини! — после чего исчез в одном из учебных зданий.
— Нет чести, — пробормотал Генри. А Адаму он ответил: — Говорят, потребуется слишком большая утечка административных ресурсов, чтобы организовать совет и контролировать его.
— Звучит, как разумная причина, — сказал Адам, его глаза уже были на учебных корпусах. — А что будет обсуждать совет? Обеденное меню?
Ронан неприятно ухмыльнулся.
Ченг вздрогнул и заметил:
— Ты, Пэрриш, часть проблемы.
— Я принесу тебе кофе. — Гэнси посмотрел на часы. —
— Гэнси, — выразил недовольство Ронан.
— Встретимся там.
Ченг сказал:
— Ты принц среди мужчин, Дик Гэнси.
— Скорее уж мужчина среди принцев, — проворчал Адам. — У тебя семь минут, Гэнси.
Гэнси оставил их разговаривать с Ченгом и направился в преподавательскую. Если не вдаваться в детали, студентам не разрешалось свободно ходить туда-сюда по преподавательской, но, если вдаваться, то Гэнси от этого был освобождён благодаря грубой благосклонности. Он пошаркал ботинками на коврике у входа, оставив там влажную оборванную траву, и закрыл за собой дверь. Старый пол у двери прогнулся под весом традиций и требовал мощного осведомлённого толчка, чтобы закрыть дверь; Гэнси сделал это, не задумываясь.
Внутри комната была свободной и продуваемой сквозняками и пахла древесным дымом и рогаликами. Здесь были все удобства для причудливой тюрьмы: деревянные скамейки у стен, исторические фрески по штукатурке, паукообразные люстры над головой, длинная россыпь овсяных хлопьев на искривлённом старом столе. Гэнси стоял перед кофейником. Его посетило то необычное чувство ускользающего времени, которое часто дарил ему кампус: ощущение, будто бы он всегда стоял в этой старой комнате этого старого здания, или кто-то стоял, а все времена и люди были теми же. В этом бесформенном месте он обнаружил, что чрезвычайно благодарен за Ронана и Адама, ждущих его снаружи, за Блу и её семью, за Ноа и за Мэлори. Он был так благодарен за то, что, наконец, они все у него есть.
Он размышлял о той яме в пещере воронов.
На долю секунды он думал, что знает... что-то. Ответ.
Но он не задал вопроса, а потом всё, в любом случае, прошло, и тут он осознал, что что-то слышит. Крик, грохот, имя Адама...
Он не помнил, как принял решение двигаться, только ноги уже бежали к двери.
Снаружи внутренний двор выглядел как заготовка для игры: две дюжины студентов усеяли лужайку, но никто из них не двигался. Неторопливое светлое облако медленно оседало на них.
Внимание всех было приковано к углу лужайки, где стоял Генри.
Но Гэнси слышал имя Адама.
Он отметил, что верхняя площадка лесов висела криво, рабочие внимательно смотрели вниз с их позиции на крыше. Пыль. Вот что за облако было. Что-то упало со строительных лесов. Шиферная плитка.
Адам.
Гэнси проталкивался сквозь студентов. Первым он увидел Генри, потом Ронана, невредимого, но усыпанного пылью, как трупы Помпеи. Он встретился взглядом с Ронаном – всё в порядке? – и не понял выражение лица Ронана.
Там
Он стоял очень неподвижно, руки по сторонам. Подбородок был осторожно, уязвимо приподнят, глаза прищурены. В отличие от Ронана и Генри, на нём не было пыли. Гэнси заметил резкий рывок его груди, как будто она поднялась и упала.
Вокруг него лежали сотни разбитых шиферных плит. Кусочки разлетелись на десятки метров, зарылись в траву, как ракеты.
Но земля вокруг Адама была пустой идеальным кругом.
Вот на этот круг, этот невозможный круг, и пялились остальные студенты. Некоторые делали фото на телефоны.
Никто не разговаривал с Адамом. Это было нетрудно понять: прямо тогда Адам не выглядел кем-то, с кем бы ты мог поговорить. Было в нём что-то более пугающее, чем в круге. Как в голой земле, не было ничего по сути необычного в его внешности. Но в условиях окружения этими кирпичными зданиями он... не сочетался.
— Пэрриш, — сказал Гэнси, когда подошёл ближе. — Адам. Что произошло?
Глаза Адама скользнули к нему, но голова при этом не повернулась. Вот эта неподвижность заставляла его казаться таким другим
Позади Гэнси услышал, как Ронан сказал:
— Мне нравится, что вы, лузеры, подумали об инстаграмме раньше, чем о первой помощи. Отвалите.
— Нет, не отвалите, — поправил Генри. — Сообщите учителю, что некоторым людям на крыше будет предъявлен иск.
— Леса обвалились, — тихо произнёс Адам. На его лице теперь появилось выражение, но оно тоже было незнакомо: изумление. — Всё упало.
— Ты самый удачливый парень в этой школе, — заявил Генри. — Как ты не погиб, Пэрриш?
— Это твои говённые плакаты, — предположил Ронан, выглядя куда менее заинтересованным, чем ощущал себя Гэнси. — Они создали хреново силовое поле.
Гэнси наклонился, и Адам притянул его ещё ближе, крепко сжимая его плечо. Прямо Гэнси в ухо он прошептал с оттенком недоумения в голосе:
— Я не... Я просто попросил... Я только подумал...
— Подумал что? — спросил Гэнси.
Адам отпустил его. Глазами проследил круг вокруг себя.
— Я подумал об этом. И оно случилось.
Круг был абсолютно идеальным: без пыли, без единой пылинки.
— Ты удивительное создание, — сказал Гэнси, потому что ничего другого он не мог сказать. Потому что он только что думал, что эти два мира не могут сосуществовать, а тут был Адам – два мира в одном.
Живой благодаря этому.
Вот что они делали. Вот что. Сердце Гэнси было зияющей пропастью возможностей, страшных, захватывающих дыхание и приводящих в ужас.
Улыбка Ронана была хитрой. Теперь Гэнси понял выражение лица Ронана: высокомерие. Он не боялся за Адама. Он знал, что Энергетический пузырь спасёт его. Был в этом уверен.
Гэнси подумал о том, как странно так хорошо знать этих двух парней и всё ещё совсем не знать их. Оба намного сложнее и намного лучше, чем были, когда они впервые встретились.