Синяя звезда Аурин
Шрифт:
С другой стороны, Дейл не похож на того, кто будет улыбаться в лицо, а за глаза называть мерзостью… Хотя… Что я могу понимать в психологии очень возрастного инопланетянина… И на что только не пойдёшь ради любимого правнука, которого практически усыновил…
Мне хотелось расспросить Ника об остальной его семье, но подслушанный разговор словно бы наложил вето на эту тему. Расстраивать любимого лишний раз не хотелось. Для себя я решила, что буду с Ником, пока это возможно, и плевать на… а, на всё плевать.
Следующий день мы провели вместе. Навестили Малику и Калена, Ник ещё и с их кураторами о чём-то побеседовал,
Две, даже, пожалуй, три следующие недели были прекрасны. Я как-то незаметно переехала к Нику, без всяких формальных приглашений и решений, просто возвращалась сюда каждый вечер и постепенно обрастала вещами. Ник ничего не говорил, но в спальне вдруг завёлся комод, а в гардеробной освободилось место. О будущем мы не заговаривали.
Один раз к нам заходил Дейл, и пару раз я ходила в исследовательский центр. Насколько поняла, определённый прогресс в возвращении эмоций был, но оставалась некая проблема со стабилизацией — в текущем виде эмоций было бы слишком много, они грозили полностью захлестнуть разум. А безумные, руководствующиеся лишь эмоциями, но при этом невероятно могущественные противники нам ни к чему, — так сказал Дейл, и поспорить с этим было сложно. Но я всё же переспросила — противников? Почему-то, видимо из-за Ликкары, мне казалось, что харркараны перестанут быть нашими врагами, если вернуть им чувства. Но, конечно, это идеализм, увы, не совместимый с жизнью.
Позиция Императора Аргендейла была весьма жёсткой — в обмен на свою помощь он собирался потребовать огромный кусок технологий, кучу обязательств, а главное — учёным стояла задача привязать возвращение чувств к одному единственному телу. Бессмертные противники, пусть и потенциальные, были Империи также не нужны.
После моего побега, кстати, наступило затишье — больше никаких нападений и похищений, а через две недели около центральной планеты Империи вынырнул огромный корабль, против обыкновения один, и застыл, передав всего одно слово «Переговоры».
Император вёл переговоры сам, лично. Ну, почти лично — он опять влез в сознание бедного пленного пилота, и таким образом «бесстрашно отправился на территорию врага», — это он сам так рассказывал. Вообще, эта его ироничность по отношению к самому себе подкупала, мне даже в какой-то момент захотелось переговорить с ним напрямик, но я прогнала эту мысль. Не буди лихо, пока спит тихо.
Итогом переговоров Дейл остался доволен, хотя далеко не все его требования были встречены с пониманием. Главное, о чём удалось договориться — это перерыв на четыре месяца, в течение которого они не нападают, а Империя ведёт свои разработки. Не удалось добиться возвращения находившихся в плену, но неприкосновенности для них — удалось. И это немного успокоило мою измученную совесть. А то я себя чувствовала, право слово, неловко — мало того,
Глава 17
Чуть дрожащей рукой я писала Нику записку: «Я больше не в силах притворяться, прости. Жизнь с тобой невыносима, ведь я люблю другого. Не ищи меня. Прощай!». Нет, на самом деле, я вовсе не хотела с ним расставаться. И другого не любила. Но жить хотела. А пистолет, приставленный к виску, сделал меня на редкость сговорчивой и покладистой. В конце концов, выживу, свидимся, — объяснюсь. Была мысль, что надо вставить что-то, чтобы дать понять, что дело нечисто, но никакой самодеятельности мне не позволили. И даже подпись: «Рина», мне продиктовали, а ведь моя последняя надежда была как раз на подпись. Я думала подписаться «Арин», Ник бы сразу понял.
Всё началось со звонка Малики, она попросила меня приехать к ней, одну, так как ей, мол, надо со мной посоветоваться. О чём-то исключительно деликатном. А я — единственная подруга, которая у неё здесь есть. Я себя подругой не ощущала, но поехала. Прямиком в ловушку.
Теперь «подруга» стояла в паре метров от меня и презрительно кривилась. Поймав мой далеко не добрый взгляд, не удержалась и дала волю своей злобе с привкусом торжества.
— Ты такая дура, хоть и старая уже, — сказала она. И я, странное дело, была с ней солидарна. Сама обзывала себя дурой, и даже хуже, но что толку? — Подруга… Ха! Да я ненавидела тебя с первой встречи! Ты отняла у меня его!
— Вообще-то, девочка, она отняла его у меня! — вступила в разговор высокая брюнетка. У неё были необычного зелёного цвета глаза и необычно же короткая стрижка. Аннелия, — каким-то шестым чувством поняла я.
— Я должна была выйти за него замуж, — сказала она. — За Ника! За красивого, стройного, восхитительного Ника, а не это убожество… — как выглядел пресловутый дядя Ника я не знала, почему-то мне казалось после знакомства с Дейлом, что вся семья вполне привлекательна, но, видимо, нет. По крайней мере, Аннелия говорила о муже с большим отвращением, чем некоторые говорят о слизняках. Мне сразу стало его жалко. А она продолжала. — И вот, когда до свадьбы оставалась буквально пара месяцев, ты его похитила! Продержала где-то четыре года и влюбила-таки в себя…
Тут она смерила меня презрительным взглядом, который явно должен был не в показать, что недаром, дескать, четыре года на это ушло, странно, что в принципе хватило.
— Я долго ждала, — сказала она, и чувствовалось, что действительно ждала и надеялась, и действительно долго. Эх, Ник, всё ли ты мне рассказал? Или приехал, покорил и уехал, даже не заметив? — Надежда умирала медленно и мучительно, — «надо же, какая поэзия!» успела подумать я. — И ты будешь умирать так же, — вдруг жёстко закончила она.
Хотя, нет, не закончила. Это оказалось только начало — она минут десять расписывала мне, как именно я сдохну, и, кажется, получила от этого невероятное удовольствие. А я поняла, что она ненормальная.
— Ник всё узнает, — сказала я. — И Аргендейл тоже.
То ли она была не в курсе степени телепатических способностей своих приобретённых родственников, то ли умела защищаться, а может, просто была уверена, что ей ничего не будет… В любом случае, от моей попытки её вразумить она лишь отмахнулась.