Сион нечестивых
Шрифт:
— Солано, я мусульманин, вы обобщаете, но позвольте святому отцу сделать предложение.
— Сейчас? Именно сейчас? — Виктор хотел закричать, но не смог.
— Да, именно сейчас, — твердо заявил Фаруджа и обратился к маленькому обладателю смешных усиков. — Отце Энрике, изложите ему суть.
— Господин Солано, моя Церковь находится в авангарде борьбы с вашим государством. Думаю, что этот факт вам известен. Позиция Папского престола однозначна: в нашем мире биологическому виду, как ваш, нет места.
— И вы хотите предложить представителю этого вида работу? — Виктору показалось, что священник издевается, но тот выглядел
— Да. Мы подробно ознакомились с вашей историей и считаем, что в свете грядущих событий вы могли бы быть нам полезны. А мы вам.
— Грядущие события — это война?
— Да. Как только закончится топливо на Станции, мировое сообщество начнет операцию по освобождению территории, захваченной вашим видом.
— Вы просто перебьете всех, — мрачно заметил Виктор, — зачем вам я?
— Позиция Папского Престола такова: любыми средствами избежать геноцида. Не будем скрывать, что абсолютно все население Анклава будет стерилизовано, но Папа Климент желает, чтобы в результате операции было как можно меньше жертв с обеих сторон.
— Я еще раз повторю свой вопрос: что конкретно вам от меня нужно? — Виктор начал злиться. Эти ублюдки сунули ему под нос фотографию мертвой мамы, его мамы, любимой мамы, которая вырастила его, заботилась о нем, которая посвятила ему свою жизнь. А теперь пользуются тем, что он находится в состоянии … Он и сам не мог точно описать свое состояние: растерянность, боль, горечь, паника, ненависть, ненависть к тем, кто это сделал. Она не могла покончить с собой. Его мать не была трусом, это была жесткая, волевая женщина, которая смогла вырастить без отца нормального мужчину, а не размазню, затюканного вниманием. Она бы никогда так не поступила. Значит, ее убили по приказу Совета. Маккензи, Герт. Твари. Не получилось с ним, достали мать. И Петр не смог помочь, а ведь мог. Хотя. Если на станции осталось мало топлива, то и влияние сотрудников станции уже не столь велико как раньше.
— Мы рассматриваем возможность минимизировать жертвы среди населения Анклава. Вы прекрасно знаете город, знакомы со многими представителями власти. Надеемся, что вы сможете организовать своих бывших соотечественников таким образом, чтобы они отказались от сопротивления и интегрировались в обычную жизнь.
— Стать коллаборационистом? Предателем?
— В Ветхом Завете есть понятие «Око за око». Это будет вашим ответом на то, что Совет Анклава сотворил с вашей жизнью.
Виктор не знал, что ответить: предать свою расу, заставить их подчиниться воле внешнего мира. С другой стороны, это ведь дает ему шанс отомстить членам Совета, которые пытались убить его, но итоге убили его мать. Суки.
— Мне нужно подумать. И еще, полковник, Джеки не сообщила о том, как похоронили мою маму?
— Нет. Но я передам ей этот вопрос. Ответ будет на следующей неделе.
— Хорошо. Еще один вопрос: почему вы допускаете участие гражданских в конфликте?
— Вы про святого отца и Ватикан?
— Да.
— Церковь — своего рода государство, так что ее можно рассматривать именно в таком виде. А, вообще, Солано, поройтесь в сети. Там все подробно разжевано, и доступ к этой информации у вас есть.
— Сколько времени вам потребуется на ответ, господин Солано? — спросил священник.
Виктор пожал плечами:
— К вечеру буду готов. И все же, почему я? Почему не Сонины?
— Вы умеете принимать решения, можете организовать людей,
— И еще отлично мотивирован убийством родственника?
— Именно так, — согласился священник, — плюс, за последние несколько лет эмигрантов из Анклава не было вообще. Мы даже думали о том, чтобы закрыть этот центр.
— Центр принадлежит Церкви?
— Да, он содержится на средства Престола.
— Ясно,
Полковник и священник поднялись со своих мест:
— Дадите ответ, Солано, как будете готовы. Я в любом случае задержусь здесь из-за происшествия, а святой отец дождется вечера.
— Хорошо.
Гости покинули его комнату. Виктор подошел к окну и распахнул его, достал спасительную сигарету и закурил. Он остался один в этом мире. Больше никаких родственников, да и просто друзей у него теперь нет. Он одинок, ему даже поделиться не с кем. При воспоминании про мать он сжал зубы: предложение священника предоставит ему шанс разобраться с виновными в ее гибели. Если только внешние не придумали эту историю. Очень подозрительно, что новость о смерти его родительницы совпала с предложением поработать в оккупационной администрации.
Он посмотрел наружу: перед ним высился Барьер, а за Барьером — привычный мир, которому прежним не остаться. Он докурил сигарету и достал комм.
— Полковник, я согласен. Но есть ряд условий.
— Мы скоро будем, Солано.
Он достал еще одну сигарету.
Глава 26
Глава 26.
Вернуться домой? Внешние словно прочитали ее мечты, когда предложили такое. Ведь, когда она окажется за Барьером, то сможет отыскать своих ребятишек. Если только они живы и здоровы. Иллка узнала от Лейлы, что мать упыря Солано вроде бы как убили за то, что он покинул Республику. Упыри могли найти ее детей и убить их. Им это легко. Они же не знают пощады, им неведомо милосердие…
Ее тут же посетила мысль, что она сознательно приписывает упырям самые отрицательные свойства, хотя обычные люди могли вести себя не менее мерзко. А, может, и более. Доступ к сети позволил ей сильно улучшить понимание окружающей действительности.
Она очень переживала по поводу гибели Ринора и двух соплеменников, однако Дефрим высказался о них очень неприятно:
— Придурки. На что они рассчитывали?
Иллка понимала, что торговец прав, но от того, что еще несколько человек, олицетворявших связь со старым миром, умерли, ей стало не по себе.
Кости ног срослись идеально, и она уже второй день могла передвигаться самым обычным образом: без опоры, без бесконечного поиска места, куда можно присесть и отдохнуть. До полного исцеления руки оставалось две недели по заверению доктора, которому она верила, так как уже могла немного шевелить пальцами. Получалось не сразу и не всегда, но получалось.
Вчера Солано покинул центр, в котором из их группы теперь остались только она и Дефрим. Торговцу, как и ей, предложили принять гражданство Албании, но Дефрим не просто так проводил время за коммом. Торговец пришел к выводу, что Албания не самое удачное место для того, чтобы начать осваиваться в новом мире. Кроме родного языка особых плюсов он не нашел, поэтому попросил гражданство Франции, и Иллке посоветовал поступить также.