Сионистское движение в России
Шрифт:
Определенные трудности обнаружились при избрании нового Правления. Вольфсон утверждал, что Правление только в том случае будет работоспособным, если число его членов будет небольшим, а места их жительства не будут слишком удалены.
Постоянная комиссия предложила избрать Правление из пяти человек, среди них Усышкина и Членова, в соответствии с требованием российских сионистов, постановивших это на своем Четвертом съезде. Вольфсон воспротивился, и тогда оба лидера российских сионистов сняли свои кандидатуры. По требованию Вольфсона, Малый исполком (Правление) составили из трех лиц: его самого в качестве президента, Отто Варбурга (Берлин) как представителя «практиков» и Якобуса Кана (Гаага) — представителя «политиков».
Позиция Вольфсона привела к напряженности
И первые ее признаки отразились уже на результатах выборов руководства. Делегаты из России были уязвлены и разочарованы и потребовали отдельного голосования по каждой из трех кандидатур в Малый исполком. Вольфсона избрали в президенты 132 голосами против 59, Кана — 140 против 5, Отто Варбург был избран единогласно, при явной симпатии к нему всего конгресса. В заключительной речи Вольфсон заявил, что надеется заслужить на следующем конгрессе голоса и тех пятидесяти девяти, что на сей раз голосовали против него.
Решения о практической работе в Палестине, принятые Восьмым конгрессом, вскоре вошли в стадию выполнения. Еще летом 1907 года сионистское руководство в Кельне обратилось к д-ру Артуру Руппину с просьбой поехать в Палестину с целью изучения возможности для основания новых поселений. Возвратясь из своей поездки, Руппин представил Большому исполнительному комитету подробный доклад на заседании 6–7 января 1908 года. Руппин рекомендовал ряд практических мер в рамках разработанной им программы трудового поселения в Эрец-Исраэль. Ему предложили возглавить Палестинское бюро в Яффе, и он согласился. В апреле 1908 года он прибыл в Страну и приступил к своим обязанностям. Его заместителем стал д-р Яаков Тон.
С прибытием Руппина в истории поселения в Стране открывается новая эпоха. Позднее Руппина назвали «отцом трудового поселения».
Когда говорят Вторая алия, имеют в виду поток олим, прибывших в Страну в 1904–1914 гг., до начала Первой мировой войны. Пионеры этой алии, как и Первой алии, начала 80-х гг. 19 века, прибыли из России. После погромов в Кишиневе и Гомеле (1903) и погромов во время революции (1905–1906) десятки тысяч евреев покинули Россию. Основной поток, как и прежде, устремился в Соединенные Штаты Америки, но тонкая струйка направилась в Эрец-Исраэль.
Именно эти немногие открыли в сионизме новую эпоху, ознаменовав таким образом переход из области отвлеченных идей к непосредственному строительству страны, и тем самым привели к повороту в еврейской истории. Халуцим Второй алии заложили основы роста и развития рабочего движения в Эрец-Исраэль и трудового поселения.
Период Второй алии открыла гомельская группа, прибывшая в страну в январе 1904 года. Во главе этой группы (14 человек) стоял Иехезкель Ханкин, руководивший отрядом самообороны Поалей Цион во время гомельского погрома. Переселение гомельцев в Страну не было прямым следствием погромов. Еще в 1902 году они решили ехать в Эрец-Исраэль и начали к этому готовиться. Но когда распространилась весть о кишиневском погроме, они отложили отъезд ради организации самообороны, понимая, что после Кишинева наступит черед других городов.
Погром в Гомеле, а также последующие аресты и суд над участниками самообороны, послужили последним толчком их намерению отправиться в Эрец-Исраэль. Иехезкелю Ханкину, раненному во время выступления против громил и поддерживавших их армии и полиции, а также его товарищам по борьбе, грозила тюрьма. Поэтому они тайно покинули Гомель, кочевали несколько месяцев из города в город, приехали в Киев и оттуда в Одессу. Одесский комитет достал им документы и помог отплыть на корабле в Палестину. О том, каким трудным было это путешествие, рассказывает в своих воспоминаниях Сарра Ханкин, жена Иехезкеля, в книге о Второй алие. После гомельской группы из России прибыли
В своем первом письме из Эрец-Исраэль (опубликованном в ноябрьском номере ежемесячника «Еврейская жизнь» за 1904 г.) А. Д. Гордон описывает положение в еврейском ишуве и сетует по поводу того, что работа делается чужими руками (арабами, а не евреями).
А ведь национальное возрождение еврейского народа невозможно, если евреи не освоят труд, весь, — даже самый тяжелый. Еврейский народ добьется национального и нравственного права на Палестину не деньгами, а своим трудом. Существующее же положение вызывает у Гордона «обиду, стыд и боль», и он говорит, что если мы не испытываем чувства стыда, глядя, как каждый метр земли, достающейся нам с таким трудом, обрабатывается чужими руками, если мы не в состоянии чувствовать это, то, верно, очень еще далеки мы от подлинного национального возрождения. Мы провинились перед нашей родиной и обязаны найти искупление в самостоятельном труде, если мы хотим жить национальной жизнью.
Лишь в труде залог нашего успеха; только наша воля к труду, только наша самоотверженность могут исправить дело, и нельзя это откладывать, иначе можно упустить неповторимые возможности; ведь, если верить преданию, задержи евреи свой исход из Египта на одно мгновение, они никогда бы оттуда не вышли.
То был момент подъема всех сил, как это случается с человеком во время внезапной беды, когда, пытаясь спасти то, что возможно, он взваливает на себя груз, не чувствуя его тяжести. Потом, когда беда миновала, он сам удивляется себе — откуда только силы взялись. Подобные минуты не повторяются, и нужно готовить себя к ним…
Скажут, что это утопия, что это невероятно. Но не надо забывать, что «невероятен» весь сионизм. И не только сионизм, но и любое освободительное движение вначале кажется утопией. Если бы отцы наши во времена Хасмонеев строили планы на основе точного расчета, если бы они руководствовались исключительно реалистической политикой и здравым смыслом, то руки бы у них наверняка опустились, и еврейский народ оказался бы обреченным на уничтожение.
Евреи, как правило, любят обвинять себя в крайностях, но горькая правда состоит в том, что наши идеалисты чересчур реалистичны и чересчур трезвы. И все наше движение во имя идеала пронизано этим духом рационализма. Что нам нужно — так это пламенная вера, могучее желание, способные подвигнуть народ к самоотверженности…. Нам надо помнить всегда, что в том, что касается нашего национального движения, все шансы и все цифры против нас, и здравый рассудок и трезвый подход — тоже против нас! Так что, если не хватит нам сил неуклонно идти по нашему пути вопреки всем цифрам и всем шансам, наперекор «здравому смыслу», то нам нечего себя обманывать, не стоит играть в идеализм, сионизм и национальное движение! Наш покойный великий вождь показывал нам пример, как действовать вопреки всему. Он трудился, невзирая на все цифры, вопреки всем шансам. Он твердо шел вперед до последнего вздоха — вот ему и удалось пробить изрядную брешь в стенах нашего гетто.
Свое письмо Гордон заключает призывом переселяться в Страну.
Возрождающемуся Сиону не нужны евреи вне Эрец-Исраэль. Только тех следует принимать с ракрытыми объятиями, кто готов работать, предан, способен все вынести и претерпеть. Это подлинный национальный труд, достойный называться сионизмом. Только он имеет право так называться.
Письмо Гордона не нашло отклика у сионистской молодежи. Может быть потому, что приведенные выше строки являлись частью опубликованной в журнале статьи, а не четко оформленным призывом, каким было, например, «Воззвание к еврейской молодежи, чье сердце принадлежит своему народу и Сиону», написанное Иосифом Виткиным и обращенное непосредственно по адресу. Оно было написано в 1904 году. Однако сегодня не менее актуально, чем тогда.