Сипстрасси

Геммел Дэвид

Лица у них были землистые, глаза тусклые. Его провожатые остановились у большой палатки. Утер отдал свой меч центуриону у входа, нагнулся и вошел. Молодой человек лет двадцати пяти в начищенном до блеска бронзовом нагруднике сидел там на низком табурете.

– Твое имя? – спросил он.

– Ты Северин Альбин? – ответил Утер вопросом на вопрос, понимая, что преуспеть в своем намерении он сможет, только если оставит инициативу за собой.

– Да.

– Легат Легио IX?

– Нет. Наш легат – Петиллий Цериал, он не

был с нами. Кто ты?

Утер почувствовал, что молодой человек, как и все легионеры, которых он успел увидеть, находится на грани отчаяния.

– Я Утер.

– Что это за место? – спросил Северин, вставая. – Мы уже много месяцев маршируем здесь. Ни пищи. Ни воды. Но также ни жажды и ни голода. В проклятом Тумане прячутся твари, которые пьют кровь. И звери, каких я и во сне не видел. Мы мертвы?

– Я могу вернуть вас в Эборакум, – сказал Утер, – но прежде тебе следует многое узнать. – Он прошел мимо молодого человека и сел на ложе в глубине палатки.

Северин Альбин сел рядом. – Во-первых, вы вышли из Эборакума на помощь Паулинию против восставших исениев. И вступили в Туман – мир мертвых.

– Это я все знаю, – сказал Северин. – Как нам вернуться домой?

Утер поднял ладонь.

– Не торопись. Слушай внимательно. Паулиний разбил исениев Буддики четыреста с лишним лет назад.

– Значит, мы мертвы. Юпитер сладчайший! Я больше не в силах ходить строевым шагом.

– Вы не мертвы, поверь мне. Я просто пытаюсь объяснить тебе, что мертв мир, какой ты знал. Римская империя слабеет. В Британии не осталось ни одного римского легиона.

– У меня есть жена… дочка…

– Нет, – сказал Утер печально. – Они мертвы вот уже четыре века. Я могу отвести вас в Эборакум.

Мир сильно изменился, но солнце светит по-прежнему, из винограда все еще давят вино, ручьи несут прозрачную воду, хорошо утоляющую жажду.

– А кто сейчас правит Британией? – спросил Северин.

– Идет война. Восстали бриганты; саксы и юты высадились на юге. Римско-британское войско под командованием Аквилы, чистокровного римлянина из благородного рода, сражается из последних сил. Аврелий, правитель всей Британии, был убит. Я его сын. И я проник в пределы смерти, чтобы отвести вас домой.

– Чтобы мы сражались за тебя?

– Чтобы вы сражались за меня, – сказал Утер, – и за себя самих.

– И ты приведешь нас в Эборакум?

– Не сразу, – ответил Утер и рассказал римлянину про войну в Пинрэ и про власть Царицы-Ведьмы.

Северин слушал его, не перебивая.

– Было время, – сказал он после того, как Утер умолк, – когда я посмеялся бы над такой сказкой. Но не здесь, в этой пустыне золы и пепла. Ты хочешь, чтобы мы сражались за тебя, Утер? Да я душу отдам за один день под солнечным небом. Да нет – за единый час. Только уведи нас отсюда.

* * *

Страх почти вверг Утера в панику. Во главе четырех тысяч шестисот человек

Девятого легиона он вернулся к холму, у которого оказался, когда перенесся в Пустоту. Теперь, час спустя, ему все еще не удавалось открыть путь между двумя мирами. Он пожелал вернуться, Сипстрасси засветился, и на миг он увидел гигантские камни Эрина, туманные тени, замерцавшие близко, но вне достижения. Он услышал у себя за спиной Северина Альбина и сделал ему знак отойти, стараясь обрести хладнокровие. Он взглянул на камешек.

Осталась лишь тоненькая ниточка золота.

Теперь он убедился, что силы камня недостало открыть врата настолько, чтобы через них прошел целый легион. И не знал даже, сумеет ли он вернуться один.

Вновь его гибкий ум предпринял медленное взвешивание всех возможностей.

Наконец он решился на сверхусилие. Закрыл глаза, представил себя возвратившимся в Пинрэ, в то же время храня в памяти образ Девятого легиона. Северин у него за спиной увидел, что Утер утратил плотность, стал почти прозрачным, но тут же принял прежний облик. А принц уставился на камешек у себя на ладони, совсем черный, и не находил в себе мужества обернуться к исполненным надежды легионерам.

По ту сторону Пустоты войско Горойен окружило подножие и ждало сигнала атаковать. Магриг и Коррин разместили лучников за камнями, но как могли они остановить воинов в броне? В лучшем случае им удастся поранить десяток-другрй, а Коррин прикинул, воинов г внизу не меньше двух тысяч.

– Почему они не атакуют? – спросил он у поджарого, как волк, Магрига.

– Боятся мании Берека. Но нападут уже скоро.

В двадцати шагах от них, припав на колено за упавшим камнем, ждала Лейта, оттянув тетиву, не спуская глаз с высокого воина, чей шлем украшало лиловое перо.

Она уже выбрала его своей мишенью по той лишь причине, что ей не понравилась надменность, с какой он расхаживал внизу и отдавал распоряжения. Ей становилось легче при мысли, что этот чванящийся павлин умрет раньше, чем она.

К ее плечу прикоснулась рука, и, обернувшись, она увидела высокого широкоплечего человека с золотистой бородой. Нет, никогда прежде она его не видела!

– Иди за мной, – сказал он с привычной властностью и даже не посмотрел, пошла ли Лейта за ним к середине плоской вершины.

– Кто ты?

– Отложи свои вопросы и влезь на алтарь.

Она начала взбираться по разбитым центральным камням, по стертым выщербленным рунам на их поверхности.

Бородатый снова заговорил, когда она, балансируя, встала на верхнем камне, футах в шести над землей.

– Теперь подними руку над головой.

– Зачем?

– По-твоему, сейчас время для споров? Повинуйся мне!

Гневно закусив губу, Лейта подняла руку.

– Выше! – сказал он, она послушалась, и ее пальцы прикоснулись к чему-то холодному, облегающему, и она инстинктивно отдернула их.