Сирахама
Шрифт:
– А...?
– А конкретно эта «куча камней», Кенчи, была заказана Старейшим со словами: «тут Кен-чан жаловался, что у нас на территории камней маловато... Ну, пусть теперь не жалуется, хо-хо-хо!» Так что это я должен спрашивать: Кенчи, для чего предназначена эта куча камней? М? Или, выражаясь понятным тебе языком: Кенчи, «а что это»?
Весьма довольный собой, мастер джиу-джицу присел и поставил статуи на песок площадки, спрыгнул с макушки третьей статуи и направился к колодцу:
– Занесите фигурки глубокоуважаемого Гаутама-сама в мою мастерскую.
– Ни капли, Акисамэ-сэнсэй!
Я поставил тележку с Ренкой на тормоз, взвалил одну из статуй на плечо и двинулся в сторону мастерских...
– Кееенчиии...
– Вкрадчиво позвал Акисамэ.
– Да, сэнсэй?
– Пропыхтел я из-под статуи.
– Я что тебе сейчас сказал?
– Отнести глубокоуважаемого Гаутама-сама в вашу мастерскую, сэнсэй!
– Я сказал, «занесиТЕ»!
– Акисамэ улыбнулся «лисой».
– Ponyatno, tovarisch Сирахама?
– Понятно, сэнсэй!
Я снял тележку с веселящейся Ренкой с тормоза и очень-очень аккуратно двинулся в сторону мастерской. Тележку я толкал одной рукой, а другой - пытался удержать тяжеленную фигуру Будды на плече. И дело не в том, что она очень тяжелая, а в том, что очень сильно перевешивала...
– Кен!
– Давилась от смеха Ренка.
– А давай я возьму статую, а ты возьмешь меня!
– Пф! Слабачка! А я бы взяла две статуи!
– Рядом шла Мисаки со второй статуей на плече.
– А Кенчи взял бы меня!
– А я не стала бы вообще брать статуй!
– С другой стороны шла Миу и несла третью статую.
– Но от последнего пункта я бы отказываться ни за что не стала бы!
– Ёрочка, ти таки посмотри, как тут эксплуатируют наших деток!
– Послышался сзади незнакомый женский голос.
Мы застыли и повернулись назад... На всякий случай я загородил Ренку и собрался метнуть «Гаутама-сама»... в противника.
Сзади на энгава второго додзе стояла хрупкая маленькая женщина с очень красивым и очень-очень знакомым лицом. Китайский белый костюм исключительно шел к ее тонкой почти мальчишеской фигурке. Две длинные косички с крупными кольцами на концах дополняли картину. Чуть склонив голову на бок она рассматривала нашу кавалькаду, груженную статуями Будды.
– Я таки готова гарантировать, что за тяжелую работу бедные детишки не получат и цента!
– Продолжала возмущаться женщина.
– Ну, от этой варварской Японии иного и не ожидалось. Эксплуатация детского труда, ви только посмотрите!
Сзади неожиданно запульсировал цветок эмоций Ренки. Я сбросил статую на песок и развернулся, уже понимая по радостным эмоциям Ренки, что драться не нужно.
– Ой, Соечка, ну шо ти вечно всякие глупости и неважности смотришь!
– Ворковала другая женщина, обнимая Ренку.
– Лучше оцени, какой прокачанный моторчик у колясочки нашей Реночки!
– Мамочка!
– Попискивала Ренка.
– Мамуль!
Насколько я понял, мы имели честь видеть знаменитых «кошечек и птичек» мастера Ма.
Ма Сой. Знаменитая киноактриса. Старшая Жена Кэнсэя.
Ма
– Мамулька!
– К объятьям присоединилась Миу.
– Как хорошо, что ты приехала!
О чем-то они там лопотали, бормотали, смеялись и, кажется, даже всплакнули пару раз... Одновременно. Статуя, которую несла Миу, была аккуратно поставлена на песок, в отличие от моей, небрежно брошенной.
– Кенчи, да они ж вылитые...
– Мисаки крутила головой, восторженными глазами рассматривая то одну, то другую жену Кэнсэя.
– Даже глаза оранжевые-ня! Ой, и прическа в две косички! С колечками! Ай, да мастер Ма!
Честно говоря я и сам рассматривал женщин с огромным интересом. Разумеется, в основном я рассматривал мать Ренки. Ёру была в черном ципао, что при ее выдающейся груди смотрелось... вызывающе провокационно.
«Ну, не удивительно, что она легко смогла выкормить и Ренку, и Миу... Вон какие... кормушки!»
«Малыш, зависимость количества молока от размера груди - миф! Но формы... формы выдающиеся, да! Но, главное, как все пропорционально... сделано!»
«Старик! Я не понимаю Кэнсэя! Что он тут делает при таких-то женах-красавицах?!»
– Хм... ну-ка, - Послышалось снизу.
– Ну-ка, ну-ка... да, «моторчик» ничего так... Хоть и «маде ин джапан».
Сой в этот момент крутилась вокруг меня, деловито и бесцеремонно рассматривая. Я настороженно следил за женщиной, макушка которой была мне по грудь. А уж если вспомнить ее нелегкий характер... причем, нелегкий во всех... реинкарнациях.
– Ну-ка, напряги прессик!
– Между делом попросила она.
Странная просьба, которую я выполнил, не задумываясь. И, не знаю, что тут сыграло роль: возможно, интуиция - я добавил «железную рубашку». На самом деле - врубил по максимуму...
Ды-дых!
Это Сой нанесла удар основанием ладони в живот. Меня качнуло назад, но я устоял. Площадка, видимо дрогнула, так как зазвенел колокольчик, подвешенный над входом в додзё.
– Не поняла...
– Удивилась женщина.
– Контрольный... Прессик!
Ды-дых!
На этот раз удар соскользнул. Каким-то отделом спинного мозга - скорее всего, нижней его частью - мое тело решило, что следующего удара оно не переживет, и чуть скрутило мышцы, заставив чудовищный по силе удар... соскользнуть. Сзади у забора под порывом ветра зашуршали кусты.
– Не поняла!
– Возмутилась Ма Сой.
– Совсем-совсем не поняла!
Она, ни капли не смущаясь, содрала с меня пояс и распахнула куртку доги. И стала пальцами тыкать в живот... Я, против воли, испуганно вцепился в резинку штанов - кто его знает, что взбредет в голову этой женщине в следующую секунду!
– Мамочка!
– Ренка заливисто хохотала.
– У тебя сейчас зятя уведут! Посмотри, во что кастинг превращается!
– Соечка, как тебе не стыдно! Ну, таки зачем нам еще один!
– Всплеснула руками Ма Ёру.
– Оставь его доченьке - пусть она играется!