Сирахама
Шрифт:
– Хо-о-о...
– Оценил голос.
– Сочувствую.
Часы отсчитали ровно двадцать одну секунду тишины.
– Зачем пожаловал, Сирахама-кун?
– Полюбопытствовал Асамия.
– Прирожденный убийца скорее чиркнул бы меня по горлу или разнес бы башку из пистолета с глушителем и пошел бы себе дальше! А не стал бы поддерживать мои литературные порывы... с шумным пистолетом без глушителя, заряженным бронебойными патронами. А, Сирахама-кун?
Голос хмыкнул:
– «Убийство для нормального короля -- самая естественная причина смерти»? Не поверите, Асамия-сан, мимо проходил.
– «Моему сыну...» Вот оно как... Сирахама Мототсуги-сан... А я думал, что это будет Кенчи...
– Асамия поцокал языком.
– Вы в курсе некоторых наших обычаев, Сирахама Мототсуги-сан?
– Например?
– Первая брачная ночь между мужчиной и женщиной Асамия происходит ДО обряда бракосочетания.
– Ожидаемо.
– Хмыкнул голос.
– Вполне в русле нашей мужской трусости, апофеозом которой являются обычаи Асамия... не обижайтесь, пожалуйста, Асамия-сан! Переспать с женщиной безо всяких формальных обязательств... И сделать этот ритуал официальным. Дайте угадаю - половина браков таким образом не состоялась - на утро жених объявлял, что его невеста была порочной.
– Три четверти.
– Асамия все-таки решился.
– Но к браку с внучкой Сверхчеловека такое решение вопроса применено быть не может. Я это вот к чему...
– Можете не продолжать.
– Остановил голос.
– Напитки... Это же так логично - решить вопрос с непокорными женщинами с помощью алкоголя или наркотиков, подмешанных в напитки.
– Асамия похолодел, а голос с неподдельным любопытством продолжил.
– У меня только один вопрос - вы хоть раз за всю вашу историю пытались таким вот образом опоить женщину-бойца, уже прошедшего несколько активаций?
Асамия даже не дернулся - он не сомневался, что человек за спинкой стула в случае опасности выстрелит не колеблясь. ЭТОТ - выстрелит. Кроме того - взгляд на часы - то, что должно было произойти, уже произошло. Дергаться поздно. Что б там ни произошло...
– Вот оно что...
– Понял Асамия.
– Вы спокойно ждете, когда Фуриндзи убьет Рююто...
– ... и тогда ни у кого не будет иногда выхода, как Миу отдать Кенчи и раскрыть пошире двери, чтобы дать им обоим сбежать... и не доставать их впоследствии некоторыми «нашими обычаями». А семье Асамия после такого «фейла» будет не до мести.
– На нас пришел заказ? Как тогда... на Танимото?
– Нет, хотя, судя по тайникам, заполненным оружием и взрывчаткой, сынок рассматривает все варианты... Это моя собственная инициатива. Использование служебного положения в личных целях, если угодно.
Мототсуги выдержал минутную издевательскую паузу и добавил:
– Впрочем, окончательное решение вопроса семьи Асамия я решил предоставить сыну... Он иногда удивляет даже меня!
– Что ж...
– Асамия расслабился и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза.
– Тогда будем ждать, какое решение примет ваш сын.
–
– С намеком сообщил голос и чуть смущенно пояснил.
– Свидания со мной ждет одна великолепная женщина... А может, и не ждет... Вот, чтобы это выяснить... Ну... Вы не будете возражать...? Ну... Что б я вас на мушке не держал все это время? М?
– Валяйте...
– Потом голова будет болеть.
– Заторопился Мототсуги.
– Аспирин хорошо помогает. Или виски - я смотрю у вас бар довольно обширный... А еще лучше - водочка!
Пальцы осторожно коснулось шеи главы клана Асамия и через несколько секунд с интересом отслеживающий свое состояние глава клана потерял сознание.
+++
... от сладкого наваждения, навеянного обольстительным голосом, тягучими плавными движениями, запахом шампуней и гелей, невероятным блеском серых глаз - от всего этого Рююто избавлялся непозволительно долго.
Лишь задним числом он смог восстановить очередность последовавших за событий событий.
Вот его ладонь ложится на талию слегка прогнувшейся и поощрительно улыбнувшейся Миу.
Вот она единым движением сбрасывает с себя халат.
Вот что-то мигнуло в ее глазах и он понимает, что страсть - может быть разной. Но ничего не может сделать, так как что-то сковало его, парализовало.
Вот что-то хватает Рююто за пояс и отшвыривает назад.
А вот два вздохнувших вслед по воздуху черных лезвия на какие-то сантиметры разминулись с его шеей и животом.
Еще несколько секунд он ошалело крутил головой у стены, приходя в себя, сбрасывая непонятное оцепенение.
Между ним и обнаженной девушкой, в руках которой слегка подрагивали, как живые, два огромных черных ножа-кукри, стояла безоружная фигура в черном балахоне...
– Потом поговорим.
– Сказал, как сплюнул, Сирахама Кенчи не оборачиваясь.
– Не лезь.
Сирахама чуть присел, сгорбился, как-то скособочился, став похожим на марионетку. Вокруг потемнело и стало ощутимо холоднее.
– Мэйм унэйк кейчап гиле аята!
– Холодно сообщил Сирахама на неизвестном Рююто языке.
(«Я пришел за своими ножами!» - хинди)
– Ли - ау!
– Столь же холодно ответила Миу
(«Пришел - возьми!» - хинди)
Полностью обнаженная девушка даже не пыталась прикрыться. Она тоже ссутулилась и напружинилась, взгляд стал бессмысленным.
– Мэйм исели джаумбга!
– Согласился Сирахама, двигаясь вперед какими-то ломанными, неприятными даже на взгляд, движениями.
(«Я их возьму!» - хинди)
Конечно, с места Рююто, все так же сидящего, привалившись к стене, открывался не лучший обзор - иногда стол мешал, иногда диван, иногда кресло. Но и того, что он видел, хватило, чтобы понять, насколько высок уровень тех, кто схватился сейчас посреди просторных апартаментов.
В полной тишине - даже одежда не шуршала - порхали друг за другом два приведения - Сирахама в черном балахоне и Миу в чем мать родила. Тихонько, но тяжко, басовито,вздыхали ножи, время от времени описывая невероятные дуги, вырываясь из рук и, будто притянутые, возвращаясь обратно в ладони Миу. Не сразу Рююто разглядел тонкий шнур, соединяющий навершия черных клинков.