Сирена. Сопротивление

Мэри Л.

– Я Ник, – ответил мужчина.

Понимание того, что он, наконец, очнулся, не могло не радовать. Каждая струнка моей души трепетала. Но покоя не давал больной вид этого человека – Ника. Бледность и выступающая на лбу испарина, волновали, нет, по-настоящему пугали меня. Что-то было не так. Я надеялась, что остров поможет. Однако полной уверенности в этом не было.

У Ника определенно был жар. И пока он находился в сознании,

мне следовало увести беднягу с припекающего солнца, тем более что слова его все больше становились сбивчивыми и обрывочными.

– Как ты здесь оказалась? Здесь живут люди?

– Мы поговорим позже. Нужно уйти с солнца, – отрезала я, оставив все вопросы без ответа.

Помогая Нику подняться, я почувствовала, как горит его тело. Это не на шутку встревожило меня. Не сказав больше ни слова, я повела мужчину к пещере.

Когда мой мечущийся взгляд останавливался на Нике, сердце пронзали иглы боли. В голове даже мелькнуло, что он не выживет. В отчаянной попытке избавится от подобных мыслей, я потрясла головой.

С той секунды, как Ник поднялся на ноги, которые, прихрамывая, едва переставлял, он сделался еще бледнее. Его рука, безжизненно переброшенная через мою шею, совсем не служила опорой. Потому я сама покрепче обхватила Ника сбоку и изо всех сил старалась удержаться на ходу. Лицо его периодически кривилось от боли. Он медленно опускал веки, спустя мгновение еще медленнее поднимал их снова. Казалось, Ник даже не видит куда идет. Направляя его одной рукой, другой временами мне приходилось убирать ветви с нашего пути.

Наконец оказавшись в пещере, я опустила Ника на землю, усланную толстым слоем листьев, и заметила, что он совсем перестал открывать глаза, даже ненадолго. Из груди вырвался выдох облегчения, как только Ник повернулся на бок.

Склонившись над Ником, я целый день вглядывалась в его лицо в надежде, что он приоткроет глаза, но за все время этого так и не случилось. Я пыталась напоить его водой или, по крайней мере, смочить его губы, но это не давало положительного эффекта. Час, два, три… Трудно сориентироваться, но заполнившая пещеру непроглядная тьма явно свидетельствовала о наступлении вечера.

Трудно было избавиться от мысли, что мое присутствие в пещере, скорее всего не изменит состояние пострадавшего. К тому же мне давно пора быть дома. Алли вполне мог рассказать Родителям историю чудесного спасения, но если тайна все-таки осталась

тайной, нельзя было вызывать подозрений своим длительным отсутствием.

Как и предполагала, на чай я опоздала. Сильно. На поляне уже никого не осталось. Все готовились ко сну, за исключением Лэя и Фортуны, которые наблюдали за пламенем костра, разведенного недалеко от поляны. Они всегда дожидались, пока улягутся остальные и, убедившись, что все в порядке, расходились по своим домам. Сегодня они косо глянули в мою сторону, но не стали ни о чем спрашивать. Пройдя дальше я заметила Фила и Дака, расположившихся возле одного из домов со свечой и шахматами. Братья не заметили меня. Завернув к домику Алли, я постучала в старую деревянную дверь.

– Входи, – отозвался он, словно догадавшись, что пришла именно я.

Алли сидел на кровати вместе с плачущей Дайри. Мое удивление трудно передать словами. Я молча замерла прямо у входа. Сестра явно не желала делиться со мной своими переживаниями, поскольку она резво вскочила с кровати и выбежала из дома. Я не сразу нашла слова.

– Что с ней?

Алли в отличие от Дайри не был столь скрытен.

– То же, что и с тобой.

– Она тоже встретила выжившего? – Одновременно восторг и сострадание пропитали мой тон. Но Алли все быстро объяснил.

– Она страдает также как и ты. Ей тоже трудно быть сиреной. Но с сестрами делиться не хочет. Не уверена, что найдет понимание. Вот и рассказала все мне. Что касается твоего секрета, никто ничего не знает. И я не советую говорить об этом так громко. Более того я хочу забыть обо всем. Трудно молчать, но и тебе навредить я не желаю. Так что, прошу тебя, не говори мне больше о нем.

Я шла домой с тлеющей надеждой, что Алли передумал: сейчас мне был нужен хотя бы его совет. Ни на какую иную помощь я и не рассчитывала. Бессознательность и жар Ника пугали меня. Не было ни единой идеи, как поскорее привести его в сознание. Но Алли одной фразой заставил замолчать и не пытаться просить невозможное. Мое лицо мгновенно сделалось поникшим.

– Прекрати. Не смотри на меня так, – потребовал он.

– Он очнулся, но совсем ненадолго, – продолжила я с тем же встревоженным выражением лица. – Успел узнать только то, что все его друзья погибли. Когда снова закрыл глаза, начался безумный жар. Весь день он пролежал без сознания.

Конец ознакомительного фрагмента.