Сиреневая драма, или Комната смеха
Шрифт:
Неожиданно, порывчиком, сквознячком влетает сиреневый ветер, звенят
стёкла, лампочка на мгновение гаснет, а когда зажигается – карты лежат на
столе все перемешанные, перевёрнутые, разбросанные и только у испуганной
бабушки Светы в руке девятка пик, и бабушка по инерции, произносит: «…С
королём. Девятка. Пик. Несправедливость. Наговор…»
Этой ночью внучке приснился бы Император (сослагательное наклонение
«приснился бы», прошу заметить), четвёртый Аркан, похожий на…
зонтиком, с трёххвостой метёлкой метеол в одной руке и букетом сирени,
вместо ключа жизни, в другой; приснилась бы Папесса, двойная буква и второй
Аркан. Луна. Изида с книгой. С книгой на коленях, похожая на бабушку, которая
была бы жена фараона и говорила бы стихами:
Пятнадцатый Аркан, Тифон.
Фатальный. Змей.
Судьба. И пропасть. И…
Тайна…
…а между тем, чёрные пионы в набедренных повязках… с раскосыми
глазами… атлеты… и стройные их тела, и мускулистые ноги, и красивые
животы… теперь внучка утопала бы в постели цветов… Ах, бабочка (не
бабушка, а бабочка)… Ах, бабочка прикосновений! Оле-ой! Золотой колос,
непочатый жар, язвящий дрожащим наслаждением! Оле-ой! Оле-ай! Оле-э!..
потом, к сожалению, оказалось бы, что чёрные атлеты совсем не атлеты, но
всякая пиковая и трефовая мелочь, которая наступает, вмешивается не в своё
дело и сулит сплетни, переезды, измены, опоздания, потери, казённый дом и
безумную любовь в уединении… Четвёртый Аркан, при этом, морщился бы,
грозил трёххвостой метёлкой, а между рогами Изиды-бабушки трепетала бы и
шипела огненным язычком змейка-урей: «…страсть пагубная, цепь желаний!».
Сирень расцветала бы, распускались бы цветки, и на одном цветке могло бы
быть пять лепестков, их надо было бы съесть и тогда…
«Помнишь, друг, как раз весною,
В ароматный, майский день,
Обрывали мы с тобою
1Льюис Кэрролл, «Приключения Алисы».
11
Расцветавшую сирень.
О пяти листочках венчик
Ты искала меж цветов
И чуть слышно, точно птенчик,
Щебетала много слов: -
и стоило бы протянуть руку, -
«Всё четыре, всё четыре,
Всё не вижу я пяти,
Значит, счастья в этом мире
Мне, бедняжке, не найти».1
Весь сон должен был бы протекать в сопровождении каких-нибудь
барабанов или флейт.
Всё
дверях не появился господин с зонтиком, Кабальеро или, наоборот, вместе с
Кабальеро, не родился бы порывчик и сквозняк, который перемешал все карты
на столе.
С ц е н а в т о р а я
О сердечных и целебных влияниях полевых трав. О любви солнечного луча к
изнеженной испарениями неги Земле. О Старине Время. О первых нежных
чувствах Лепушка.
Там, в долине, где белые ромашки ласково лепетали с голубыми
колокольчиками и нежно нежились в их сине-бело-зелёно-розовом обожающем
обожании (те ромашки, которые ещё никогда не попадали в руки влюблённым,
чтоб гадать на них «любит, не любит»); там, где лён-кудряш, такой синий,
синее, чем само синее небо, обаял незабудок обаятельными galanterie и
compliments; где жёлтые и белые ветреницы (ударение можно ставить и на «е»,
и на «и»), раскачиваясь от ветерка (кстати, шептались шизонепетки
многонадрезные2 между собой, что Ветер – какой уж там точно Ветер никто не
знал – что Ветер ветреницам – отец), ветреницы раскачивались от ветра и
обольщали, раскачиваясь, и колокольчиков, и лён, и кукушкин лён; ими
восхищались и готовы были для них на всё (этот collocation уже встречался в
рассказе несколько раз, но что делать – так оно на самом деле и было), готовы
были на всё для ветрениц: и репешок волосистый, и лопух войлочный, и
лабазник вязолистый; и василистника малого они соблазнили, посылая ему
изредка то белый, то жёлтый надушенный платочек, и тот, от напряжения
1неизвестные стихи неизвестного талантливого поэта.
2Schizonepetamultifida (L.)Brig.-(лат.),Семейство Губоцветные/Яснотковые – Labiatae/Lamiaceae
12
страдания покрывался каплями яда (см. сноску1), хотя ветреницам это было
совершенно не опасно, потому что они и сами ядовиты, и ещё как (см. сноску2)!
Словом там, где никто ещё и подумать не мог пользовать ромашки, чтоб гадать
на них, точно так же, как никому не приходило в голову глотать сиреневые
венчики с пятью или шестью отгибами…
Всё четыре, всё четыре,
Всё не вижу я пяти…
…где никому в голову и не могло ещё прийти заваривать те же ромашки и
пить их, как успокоительное для желудка, или полоскать этим чаем горло, или