Сиреневые ивы
Шрифт:
Карпухин покраснел и догадался, зачем его вызвали. И тогда ему стало зябко...
– Подойдите к карте, - пригласил подполковник.
– В три часа ночи они будут здесь.
– Он очертил рощицу на краю полигона.
– Вы тоже будете здесь не позже трех часов ночи. Разумеется, с полушубками и валенками на всех. Возьмите палатку и походную печку - возможно, придется оборудовать пункт обогрева и для вас самих. У них такой пункт имеется. Ехать советую так.
– Кривая карандашная линия легла через полигон.
– Чтоб не терять времени, распоряжения я отдал сам. Прапорщик Горпенко с отделением сейчас грузит машину. Получите карту,
– Если дороги замело...
– Пробейтесь. Машина сильная, снег пока рыхлый. Да лопаты возьмите. И помните: запасного варианта у нас нет. Если поморозим людей, отвечать будем вместе. Верю вам...
Уверенность начальника штаба ободрила Карпухина, и все же он боялся заплутать на просторах ночного полигона, покрытого островками леса, во всех направлениях изрезанного полевыми дорогами. Метель-то нешуточная. Поэтому решил ехать по знакомому шоссе, затем - вдоль широкого лога. Через лог машина не пройдет, но нужная рощица от него в каких-нибудь полутора-двух километрах. Груз не так уж велик, прапорщик выбрал крепких солдат да на всякий случай прихватил легкие дюралевые сани на широких полозьях, которые в прошлом не раз выручали хозяйственников на зимних учениях. Так что перетащить груз не составит большого труда.
Тридцать километров под ветер по шоссе прошли за какой-нибудь час. Все началось, когда свернули возле лога наперерез ветру. То, что творилось в поле, трудно было назвать метелью, даже пургой свирепствовал настоящий снежный шторм.
Лучи фар уходили в него, словно в кипящее молоко. Карпухин, взяв железный штырь, двинулся впереди машины, нащупывая безопасный путь. Солдаты с прапорщиком вначале выскакивали из крытого кузова подтолкнуть машину или прорубить глубокий сугроб, а потом уже и не садились - шли, подпирая борта плечами. Казалось, ураган подгоняет время: минуты полетели как секунды. Прошел час, а распадка, где Карпухин наметил остановку и переход через лог, не было. Боясь уклониться от маршрута, он взял ближе к логу - все равно дорога потеряна. Ветер стал злее, но - вот радость!
– на гребне склона снег едва скрывал полегшую траву. Сколько ведь слышал и читал, что в снега и распутицу лучшие пути - по гребням высот, по водоразделам, что еще в древности полководцы именно так водили свои рати, но оказывается, иные истины надо открывать собственным горбом. "Однако, что за учения в такую бурю?" - подумал с новой досадой. И тут же вспомнилось: "Война погоды не выбирает..."
Когда наконец достигли распадка и спустились в относительное затишье, Карпухин глянул на часы. Последние пять километров они прошли за два с лишним часа! И только три часа оставалось теперь в их распоряжении. В хорошую погоду можно было бы дать людям отдохнуть и даже вскипятить воду на костре, благо в распадке ветер не так свиреп, а кругом стояли таловые заросли, полные сухого коряжника. Но шторм уже показал, что привычное отношение к пространству и времени сейчас не годится, следовало поторапливаться. Тем более что всего имущества сразу взять не удалось.
В логу стало еще тише, наверху ветер дул порывами - то ли затихал, то ли менял направление. Под тяжестью связок одежды солдаты едва брели по глубокому снегу, однако сани скользили легко, и Карпухин лишь теперь оценил предусмотрительность своего помощника. В сплошной стене тальников на дне лога смутно белел узкий проход вдоль летней тропы, туда Карпухин
Прапорщик молча остановился рядом. Какой смысл гадать, откуда взялась вода? Скорее всего, перехватило сток ключей, и на дне лога образовалась коварная снежница. Справа и слева - сплошной коряжник, через который ночью с тюками одежды не пробиться. Да и там, в зарослях, тоже могла быть вода. Карпухин растерялся. Он еще ничего не решил, а прапорщик вдруг взял лямки саней и накинул на свои плечи.
– У меня высокие сапоги, товарищ старший лейтенант. Да уж если и мокнуть - так одному. Переволоку груз, потом - вас по очереди.
Никаких слов было но надо, и все же кто-то из солдат сказал вслед тающей в темени широкой фигуре:
– Ни пуха, товарищ прапорщик...
Пока Горпенко перевозил имущество через снежное болото, от машины принесли остальное имущество. "Форсировать" эту преграду надо было в один прием. Переправа заняла больше часа. Вымок не только Горпенко. Двое солдат промочили валенки, зачерпнул воды в сапоги и сам Карпухин, когда помогал вытаскивать застрявшие сани. Переобулись сразу, у разведенного наспех костра. Ветер, слабея, становился по-зимнему сердитым.
На крутом подъеме из лога разогрелись до пота, но наверху когтисто схватил мороз, сухая снежная крупка больно стегнула по глазам. В разрывах туч проглядывали звезды, и это значило - прогноз не обманул: через какой-нибудь час северный ветер наполнит степь арктической стужей...
За горизонтом вспыхивали ракеты, оттуда доносились глухие разрывы, треск пулеметов и автоматов. Там не легче, но там бой учебный, а в том, что делал Карпухин со своими подчиненными, не было и тени условности. Даже опоздание грозило бедой - люди обморозятся. Сгибаясь под увесистым мешком с валенками, он ни разу не остановился для передышки, даже направление, взятое по компасу, сверял на ходу. Потом, едва свалив груз на опушке рощицы и оставив прапорщика с солдатом устраивать палатку обогрева, остальных сразу повел обратно - ведь часть имущества еще лежала в логу.
Когда в заиндевелых куртках и шапках, с обросшими инеем бровями вернулись к роще, в палатке обогрева его поджидал руководивший учениями комбат. Он без лишних слов подозвал к походному столику, освещенному лампочкой от переносного аккумулятора, разложил карту.
– Смотрите и отмечайте по своей. Здесь занимает позиции первая рота, здесь - вторая, а между ними - взвод обеспечения. Вам надо разбить людей на группы - две или три, как самим удобнее. Главное доставить валенки и полушубки во все подразделения до начала атаки, чтоб люди переоделись. Я вызвал старшин, они помогут вам и покажут дорогу.
Карпухину хотелось объяснить, что солдаты хозяйственного отделения на пределе сил, рассказать, как два с лишним часа толкали тяжелую машину через сугробы в слепящей пурге, тащили на себе груз по снежной целине, форсировали жижу. Но разве станет от его жалобы легче тем десяткам людей, одетым в мокрые шинели и сапоги, которые сейчас в стылой броне, в засыпанных снегом траншеях занимают оборону на лютом северном ветру? Задача его, старшего лейтенанта Карпухина, пока не выполнена. Он лишь сказал: