Сириус Б
Шрифт:
– Ну, хватит!
– оборвал его Крысовский. Он вынул из ящика стола "Российскую Газету" и потрусил ею в воздухе, распрямляя первый лист.
– Вот вы тут лаетесь как собаки и от работы отлыниваете, а нормальные люди тем временем звание Героя Труда получают! Работают люди, а не гундосят, как вы здесь - у меня.
На первом листе газеты помещалась большая фотография сухощавого усатого мужчины в темном костюме. На груди мужчины висела крошечная золотая звездочка.
– Это что ж такое - едрить!
– воскликнул Митроха.- Никак Стаханов наоборот получается, а?! Мужики? Это как же такое выходит? Ну, был бы еще золотой крест с тремя перекладинами или мальтийский хотя бы,
– А она с дракончиком, - зло сказал Косой Сивушка.- Ты, Митроха, приглядись получше. Вона они как язычки на стороны-то пораскинули, любо-дорого наблюдать.
– Да ну-у?
– деланно удивился дед Митроха. Он театральным жестом вынул из кармана фуфайки круглые очки с перевязанной изолентой дужкой и водрузил их на нос.- Ну-ка, Миля, а дайкось свою газетку сюда. Любопытство разбирает посмотреть на такое.
– После, - Подкрышен-Крысовский положил газету на стол и прихлопнул ее ладонью.
– А кресты со звездами здесь ни при чем, Митроха. Просто выходит, что люди работают, а вы вот - бездельничаете. Я газетку-то оставлю - почитаете на досуге для ума. А досуг у вас, можно сказать, чуть ли не целый рабочий день. Пригрелись у меня здесь на груди, понимаешь...
– Ни хрена!
– зло сказал Кривой Сивушка и сквозь зубы сплюнул на пол.
– Короче!
– ненатурально вспылил Крысовский.- Или беритесь за ум, или новогодняя поляна отменяется! Да и все остальные поляны тоже, вот прямо с сегодняшнего дня. Идите работать!
Работники начали медленно выходить из помещения, но Кривой задержался в дверях и, обернувшись, посмотрел прямо в глаза Крысовского.
– Ни хрена!
– твердо повторил он и снова обильно сплюнул на пол.
"Ну, и правильно, - удовлетворенно подумал Крысовский с напряжением глядя в злые глаза своего работника.
– Хрен вам, а не поляны, обормоты. Куплю Адельке какое-нибудь колечко".
Кривой немного постоял в дверях, а затем повернулся к хозяину спиной и, хромая изувеченной правой ногой, пошел в производственное помещение.
– И каски там надевайте!
– крикнул ему вслед Подкрышен.- Зря я их, что ли вам покупал? Охрана труда у нас всегда на первом месте!
Он подождал, пока спина Сивушки не скроется в полумраке коридора, а затем бодро вскочил на ноги и накинул на плечи короткую модную курточку из голубоватой кожи. Затем он быстро осмотрел помещение, подхватил теннисную сумку и, хлопнув дверью, выбежал из кабинета.
Во дворе ЧП "Скорбь" стоял легонько присыпанный снегом черный автомобиль БМВ, модели поза-позапрошлого года. Эмилий пискнул ключом, завел двигатель и направился к авто. Пискнув ключом еще раз, он открыл багажник и уложил на запасное колесо свою теннисную сумку, а затем извлек из темного нутра багажника пушистую щеточку на длинной ручке и начал бережно смахивать с лобового стекла БМВ рыхлый снежок.
– Сердце красавицы склонно к измене, - тихо напевал он во время работы.
– И перемене, как ветер в мае...
Глава II.
Черная
БМВ бойко бежал по шоссе, периодически мягко подрагивая на обледенелых ухабах и присыпанных снегом рытвинах.
– Дороги, конечно...
– пробормотал Крысовский, переключаясь на пониженную передачу.
– Не ровен час - не доедешь...
Вообще-то Бобров был весьма приятным и уютным городишкой и центральной своей частью мог бы сойти даже за Польшу из которой, согласно древним метрикам, происходили дворяне Крысовские. Окраины тоже были ничего себе так, чистенькие, но вот автомобильные дороги (да и тротуары, если честно) из-за порожденных автодорожной коррупцией трещин, ям и рытвин производили удручающее впечатление.
Сами-то бобровские автолюбители к этим дорогам давно притерпелись, привыкли и знали - где можно разогнаться, где нужно притормозить, а где лучше и вообще не ездить, а вот транзитные европейские автомобилисты, случалось, от всего этого страдали, и порою довольно сильно.
Так, в прошлом году, летом, в центре Боброва, ушла под асфальт германская фура со стиральным порошком "Tide". Причем уже там, под землею, она погрузилась в самый настоящий кипяток, что было вообще-то странно, так как и зимой и летом из кранов бобровцев текла только вода комнатной температуры. Это, кстати сказать, очень способствовало популярности зимнего моржевания среди пожилых бобровцев, которые все как один, благодаря регулярному закаливанию, были очень энергичными и здоровыми людьми.
Пожилой немецкий шофер стоял тогда на краю провала и, утирая слезы шершавой европейской ладонью, смотрел, как его новенький ярко-красный тягач "MAN" погружается в мутную мыльную жижу прямо у него на глазах, испуская в жаркий летний воздух мириады радужных пузырей. Глядя на эту сцену, многие бобровцы тогда тоже всплакнули - ведь немец всего лишь заехал в Бобров перекусить горячим в более-менее приличном ресторане, и утопил свой автомобиль по досадному стечению обстоятельств, плакал при этом очень жизненно, а ненатуральные, фальшивые слезы из телевизионных мыльных сериалов им всем уже давно надоели. Конечно, было бы лучше, если б в кабине тягача оказалась бы какая-нибудь туристка или вон хоть плечевая местная девка и благородный немец бросился бы ее спасать, да и утоп бы там вместе с нею. Вот это было бы зрелище - на всю оставшуюся жизнь. А сколько бы тогда появилось тем для разговоров, сколько домыслов тогда возникло бы вокруг такого события, да может быть на этой почве появились бы и долгоживущие мифы или сказания, которые бы будоражили воображения следующих поколений бобровцев десятки, а то и сотни лет. Но всего этого не случилось, потому что тот немец путешествовал в одиночестве.
Крысовский был опытным автомобилистом и отлично понимал бобровские дороги. Конечно же, он знал и о двух извечных российских проблемах, но относился к ним философски, так как видел, что вторая проблема постепенно решается - дураки медленно вымирают, а новые на освободившиеся места уже не приходят, а если и приходят, то уже совсем другого, какого-то нового, абсолютно ничем не связанного с местными дорогами, европейского как бы типа. Так, глядишь, вторая проблема постепенно решится, а следом за ней решится и первая, думал он. Кто-то доживет, кто-то нет, но это уже судьба...