Сириус экспериментирует
Шрифт:
Зная об изменении ситуации на луне Роанды, коллеги поинтересовались, не предлагали ли мне написать отчет для Клорати. Они надеялись, что, прочитав его, поймут, какие отношения нас связывают. Я ответила, что, на мой взгляд, время писать отчеты еще не настало.
На этом заседание закончилось. Я до сих пор вижу их сердитые, недоумевающие лица. Я не виню их и не винила никогда! Оказавшись на их месте, я бы вела себя точно так же.
Шаммат
Меня снова вызвали на луну Роанды. На шамматянских территориях шли бои — продолжение гражданской войны на самой Шаммат. Боевые действия велись только
На самой Роанде дела обстояли примерно так же. Здесь наступил Век Разрушения, начало которого ознаменовала Первая мировая война. Главные боевые действия велись на северо-западе Основного Материка, где народы истребляли друг друга в борьбе за власть на Первом Южном Континенте. Воюющие стороны не стеснялись самых низких методов и при этом не прекращали упражняться в красноречии. Это была отвратительная война. Передо мной то и дело мелькал Тафта. Еще более надменный и самодовольный, чем прежде, теперь он трудился не покладая рук, разжигая межнациональную рознь. Он называл себя «человеком Божьим» — так ныне именовали служителей религиозных культов. Выступая то на одной стороне, то на другой, он заверял всех и каждого, что Бог поддерживает любой курс на массовое уничтожение. Думаю, я не скоро забуду ханжество Тафты, его вдохновенное лицо, когда он увещевал бедняг, которым предстояло погибнуть или стать калеками в этой кровавой бойне.
Большая Четверка вновь вызвала меня на Сириус. Мои коллеги хотели знать, «что думает Канопус», который допустил это побоище на Роанде. Они были убеждены, что я встречалась с Клорати, но скрываю это, поскольку связана с Канопусом узами особого рода. Я могла лишь повторить, что ни разу не виделась с Клорати и не получала от него никаких «инструкций», но склонна верить, что Канопус преследует определенные долгосрочные цели. Атмосферу на собрании было трудно назвать приподнятой, и я почувствовала облегчение, когда получила срочное донесение с Роанды. Война шамматян на луне закончилась. Группировка, которая одержала верх на Шаммат, взяла под свой контроль и луну. Нас мало волновал исход этой войны — обе воюющие стороны отличались низостью и непорядочностью. Гражданская война подорвала репутацию Тафты, представителя Шаммат на Роанде, и его позиции ослабли. Мы знали, что по возвращении домой этого авантюриста арестуют или убьют, хотя сам он, возможно, и не подозревал об этом.
Деструктивные процессы на Роанде ускорились. Дело шло к развязке. Разразилась Вторая мировая война. Начавшись на северо-западе Основного Материка, она охватила всю планету. Именно эта война в конечном счете ослабила позиции белых рас — прежде они господствовали на Роанде и, не задумываясь, разрушали местные культуры и цивилизации, если того требовали их технические нужды.
Изменения в расстановке сил после Второй мировой войны подробно отражены в исторических документах, но детали этих локальных битв — а по большому счету они были именно таковыми — волнуют меня куда меньше, чем уроки, которые они преподнесли и которые имеют непосредственное отношение
Я наблюдала, как меняется менталитет граждан необъятной Сирианской империи: обитателей Планеты-Матери и колоний. На каждой планете бытовали собственные воззрения и идеи, которые отстаивались с пеной у рта, часто весьма агрессивно. Каждая из них воспринимала новые факты и идеи в разном темпе. Я не сразу поняла, что именно стало делом всей моей жизни, — долгосрочная цель Канопуса состояла в том, чтобы добиться изменений в Сирианской империи, а я была орудием в его руках. Я сделала все возможное, чтобы подробно описать медленное, трудное осознание происходящего, — ведь чтобы увидеть результаты, важно глубоко и всесторонне осмыслить процесс. И это относится даже к таким умелым и опытным администраторам, как члены Большой Пятерки.
В те дни я по большей части сидела дома и размышляла. Я давно не проводила время подобным образом, ибо привыкла все время спешить, кочуя с одной планеты на другую. Но необычным было не только то, что я сижу дома. Не помню, пребывала ли я когда-нибудь в подобном настроении.
Члены Большой Пятерки то и дело заходили навестить меня. Они являлись по одному, чуть ли не украдкой, и извиняющееся выражение их лиц говорило о том, что коллегам непонятны мотивы моих действий. Надо сказать, что мне часто приходилось видеть, как подобное чувство вины оборачивалось раздражением, а то и кое-чем похуже…
Мы редко наносили друг другу визиты такого рода. Наши официальные заседания были формальностью, призванной успокоить общественность. Людям было необходимо видеть, как мы работаем, собираясь в зале заседаний. Каждый из нас знал, о чем думают другие и о чем они могут подумать… Вместе мы были чем-то вроде коллективного разума… Отчасти неловкость моих гостей объяснялась тем, что цели их появления были туманны… Они словно приходили выведывать какие-то тайны, но не знали, какие именно.
Все они держались вызывающе и в то же время смущенно и с порога принимались сочувственно расспрашивать о моем здоровье. Я заверяла их, что оно в полном порядке. Это повторялось снова и снова. Мы говорили о том, что Сириус охвачен волнениями и что на смену убеждениям, которых мы придерживались тысячи лет, приходят новые. Было трудно предсказать, чем станет наша империя, когда этот переворот завершится, — а как всегда в периоды волнений и беспорядков, казалось невозможно поверить, что эта бурная эпоха когда-нибудь закончится.
Затем разговор переключался на Роанду.
— В период преобразований на планете парадоксы, конфликты, аномалии становятся особенно заметными. Как ты считаешь, Амбиен, что здесь самое главное? Самое важное в схеме социальных преобразований?
— У меня нет надлежащей подготовки, чтобы обсуждать такие радикальные перемены. — Я сознавала, что эти слова будут восприняты как вызов, и все же произносила их, глядя на собеседника в упор, и тому оставалось лишь смириться с этим.
— Что же касается парадоксов, — продолжала я, — надо сказать, что Роанда разработала весьма совершенные технологии коммуникации, которые позволяют людям в самых глухих уголках быть в курсе происходящего на планете. В этой индустрии заняты миллионы. Днем и ночью на каждого обитателя Роанды обрушивается мощный поток информации — она преобразуется в зрительные и звуковые образы и воздействует на него иными путями, о которых он и не подозревает. Так называемый «поток новостей». И все же нигде и никогда не существовало такой пропасти между тем, что становится известным, и тем, что происходит на самом деле.