Сиротка
Шрифт:
— Если кровотечение сильное, я не смогу ничем помочь вашей супруге, месье. Что за блажь — остаться жить здесь, вдали от всех удобств, которые предоставляет нам современный мир!
Рабочий в замешательстве кивнул. Он впервые задумался, как будет жить без своей Бетти. Эта мысль была ему невыносима.
На верхних ступенях лестницы появилась Лора. Враги смотрели друг на друга, в то время как доктор медленно поднимался.
— Спасибо, мадам, что поспешили прийти, — пробормотал Жозеф.
— Соседи должны помогать друг другу, — ответила Лора.
Похоже, примирение состоялось.
— Господи, сделай так, чтобы Бетти поправилась! — сказала она.
— Ома поправится, мадемуазель. Я молилась за нее всей душой! — отозвалась Мирей.
Экономка оказалась права. Доктор тщательно осмотрел больную и вынес вердикт: молодая женщина вне опасности. Указав на клочке бумаги сумму своего гонорара, он уехал. Симон и Арман пошли спать.
Эрмин вышла проводить Лору и Мирей. Она одолжила им фонарик. Все три так устали, что большую часть времени молчали, а если и разговаривали, то шепотом.
— Доброй ночи, мама! Доброй ночи, мадам Мирей! Мне теперь намного спокойнее. Спасибо еще раз, что пришли.
Лора порывисто поцеловала дочь.
— Все устроится, правда? — шепнула она на ухо девушке.
— Конечно, устроится, мама. До завтра!
Девушка повернулась и пошла к дому. Она решила не рассказывать матери о недостойном поведении своего опекуна. Бетти спасена, и это единственное, что было сейчас для нее по-настоящему важно.
Близилась осень. За ней следом явится и зима со своим кортежем холодов и метелей. Пройдут месяцы, и между Жозефом и Лорой воцарится мир, а может, и дружба. Эрмин очень хотелось в это верить. Ибо это была цена ее счастья.
Глава 13. Modus vivendi
Валь-Жальбер, 30 сентября 1930 года
Из окон гостиной открывался прекрасный вид на разливы пурпурной и золотой листвы. Дом Лоры со всех сторон окружали молодые еще деревья, создавая восхитительный пейзаж. Стоящее в зените солнце освещало даже мельчайшие листики, ласковый ветер колыхал ветви.
Сидя за фортепиано, Эрмин без устали любовалась прекрасной картиной, которую являла собой природа в осеннем наряде.
— Modus vivendi! [53] Мама столько всего знает!
Прошлым вечером Лора зашла к Маруа. Она принесла для Элизабет, к которой медленно возвращались силы, хинную настойку — тонизирующий напиток с горьковатым вкусом. Жозеф был подчеркнуто любезен с гостьей. Они даже вместе выпили кофе. Когда Эрмин с матерью уже были на улице, Лора сказала: «Мы нашли modus vivendiради спокойствия и благополучия Бетти».
53
Компромиссное решение; соглашение, выгодное обеим сторонам (лат.). (Прим. пер.)
Вспомнив лукавую улыбку, которая осветила при этом лицо Лоры, довольная Эрмин тоже улыбнулась. Она опустила руки
«После урока я поведу маму на экскурсию по Валь-Жальберу. На этот раз нам ничто не сможет помешать. Казарки улетели на юг, значит, близятся холода. Сегодня или никогда! С того дня, как она переехала, мы ни разу не гуляли вдвоем!»
На дороге появился автомобиль. Это был черный «форд» Ханса Цале. Эрмин никогда не была кокеткой, но ей льстило внимание этого тридцатипятилетнего мужчины. Внешне он был не слишком привлекателен, но Лора находила его весьма обаятельным и располагающим к себе.
— Он хорошо воспитан и образован, — говорила она дочери. — И еще у него приятная улыбка и умные глаза.
Мирен ввела Ханса в комнату. Девушку забавляло лукавое выражение лица экономки, с которым та смотрела на них с музыкантом, хотя она полагала, что Мирей недостает деликатности.
— Месье Цале, мадемуазель!
Эрмин вскочила с табурета и быстрым шагом направилась к своему учителю. Он с улыбкой поприветствовал ее, но девушка догнала экономку и удержала ее за оборку белого фартука.
— В следующий раз, Мирей, ты скажешь: «Эрмин, приехал Ханс!» В противном случае я буду брать уроки музыки в лесу, а играть мне придется на губной гармошке!
— Это было бы очень неудобно, мадемуазель! — возразила экономка.
— Конечно! И все из-за твоего упрямства! — пошутила Девушка, желая ее подразнить.
Она решила, что будет называть Мирей, которая ей очень нравилась, на «ты». Они с экономкой прекрасно ладили.
Ханс устроился за фортепиано. Он на мгновение задумался, потом сыграл начало «Турецкого марша» Моцарта. Эрмин любила смотреть, как он играет, очарованная его мастерством. Тонкие пальцы с ухоженными ногтями пробегали по клавишам, взлетали, подрагивая, и падали снова. Ей часто казалось, что руки месье Цале похожи на сказочных бескрылых птиц, наделенных магической силой.
— Вы великий артист! Когда вы играете, мне хочется танцевать, — с улыбкой сказала она.
— Я никогда прежде не видел вас такой веселой, — сказал Ханс.
— Потому что я наконец счастлива, — отозвалась Эрмин. — Я могу приходить к маме так часто, как хочется. Бетти сегодня утром встала с кровати, сделала несколько шагов и поела с большим аппетитом. Жозеф не пьет. Похоже, он решил вести себя примерно. Пообещал жене, что не станет гневаться. Думаю, он сдержит слово.
Лора и Эрмин посвятили пианиста в недавние события.
— И, что самое важное, мама и Жозеф нашли способ уладить дело миром, — добавила Эрмин. — Нашли modus vivendi!Я услышала это выражение вчера и не устаю его повторять. Я чувствую себя невежественной по сравнению с мамой. Даже Алис Паже, учительница, не знает этого выражения, потому что оно — латинское. А вы знаете?
— Я знаю латынь благодаря отцу, который был очень начитанным человеком. Что ж, очаровательная мадемуазель, с чего начнем?
Комплимент был ей приятен. Эрмин покраснела, быстро отвернулась, чтобы скрыть это, и выждала несколько секунд, прежде чем вновь повернуться к музыканту.