Сиротский Бруклин
Шрифт:
Однажды в апреле, через четыре месяца после того рождественского угощения, Минна заехал за нами. Все окна грузовика были выбиты, а с бортов содрана, соскоблена чуть ли не вся краска, так что он смахивал на зеркальный шар на колесах, отражающий солнце. На самом-то деле это была попросту работа человека с молотком или ломом, который не опасался того, что его прервут. Минна вел себя так, словно ничего не замечал; он повез нас на работу, даже не заговорив о грузовике. На обратном пути, когда машина громыхала по булыжной мостовой Корт-стрит, Тони кивнул на остатки ветрового стекла,
– Так что все-таки случилось?
– Что случилось с чем? – ответил Минна вопросом на вопрос. Он всегда учил нас выражаться по существу, а еще обучил нас говорить взглядом – три выразительных взгляда, и все понятно.
– Кто-то оттрахал твой грузовик.
Минна демонстративно равнодушно пожал плечами.
– Я припарковал его в том квартале на Пасифик-стрит.
Мы не понимали, о чем он толкует.
– Ребята из того квартала говорили, что мой грузовик уродует весь район.
Через несколько недель после того, как Гилберт покрасил грузовичок, его опять разрисовали, не поскупившись на краску и покрыв весь грузовик яркими граффити. Почему-то машина Фрэнка стала живой мишенью вандалов; на боках грузовика рисовали так, словно это был безоконный вагон подземки. А стоявшие рядом частные машины и два других – новеньких, блестящих и больших – грузовика, которые так и хотелось разукрасить из баллончика, оказались нетронутыми.
– Они говорили мне, чтобы я там больше не ставил машину. Я не обратил на их слова внимания, продолжал парковать грузовик там же, вот они и заговорили по-другому. – Минна оторвал обе руки от руля, демонстрируя свое полное безразличие.
Он не совсем убедил нас.
– Это чье-то послание тебе, – сказал Тони.
– О чем это ты? – спросил Фрэнк.
– Я всего лишь говорю, что это послание, – заметил Тони. Я понял, что ему хочется спросить о Матрикарди и Рокафорте. Были ли они замешаны в этом деле? Не могли ли защитить Минну и предотвратить надругательство над его грузовиком? Нам всем хотелось задать эти вопросы, но мы не решались, и вот Тони первым сделал попытку все выяснить.
– Да, но что ты пытаешься этим сказать? – поинтересовался Минна.
– Долбаноепослание, – импульсивно выкрикнул я.
– Ты отлично понимаешь, что я имею в виду, – проговорил Тони, не обращая на меня внимания.
– Да, возможно, – кивнул Минна. – Но объясни мне своими словами, а не намеками. – Я почувствовал, как в нем медленно закипает гнев.
– Велите мне все это трахнуть!– Я вел себя как ребенок, который творит бог знает что, лишь бы отвлечь родителей от ссоры.
С Минной этот номер не прошел.
– Спокойно, шут, – бросил он, не сводя глаз с Тони. – Скажи мне, что ты имеешь в виду, – настаивал он.
– Ничего особенного, черт бы меня побрал, – пробормотал Тони, стушевавшись.
Минна резко свернул к тротуару возле пожарного гидранта на углу улиц Берген и Хойт. Двое черных сидели на бордюрном камне и пили что-то из пакетов. Заметив грузовик, они оторопело уставились на него.
– Скажи мне, что
Они с Тони смотрели друг на друга, а остальные замерли сзади. Я с трудом проглотил несколько рвущихся наружу фраз.
– Я хотел сказать только то, что кто-то посылает тебе сообщение. – Тони моргнул.
Это окончательно разъярило Минну. Они с Тони заговорили на повышенных тонах, совершенно игнорируя остальных присутствующих, причем чаще всего повторялось слово «послание».
– Думаешь, ты что-то понимаешь, – прошипел Минна.
– Если я что и понимаю, так это то, что они сделали с твоим грузовиком, Фрэнк. – Тони сильно топнул ногами по слою битого стекла, валявшегося на полу.
– Нет, ты сказал кое-что еще, мистер Дики-врежьте!
Первый раз я услышал, как Минна употребляет рожденное моим речевым тиком слово – мистер Дики-врежьте. Уж не знаю, слышал ли он от меня это слово или со злости сам придумал его. Я до сих пор не могу сказать, какое все это имело для меня значение. Ясно было одно: в отлично отлаженном механизме наших отношений произошел серьезный сбой, убей меня бог, не знаю, как и почему.
– Я не мог сдержаться, увидев все это, – оправдывался Тони. – Кто-то перебил в машине все стекла.
– Вообразил себя слишком большим умником, да?
Тони смотрел на Минну во все глаза.
– Хочешь стать героем, как Аль Пачино в «Скарфейсе»? [5]
Тони ничего не ответил, но он понял, на что намекает Минна. Аль Пачино был не просто любимым актером Тони – тот считал его настоящим колоссом, возвышавшимся над ним и загораживающим ему все небо.
– Вот только подумай об одной вещи, – продолжал Фрэнк. – Скарфейс добился, конечно, многого, да только кончил очень уж плохо. Почему-то никто никогда этого не помнит.
5
В кинофильме «Лицо со шрамом» («Scarface») Аль Пачино играет мафиозо, вначале достигшего высот карьеры и богатства, а затем теряющего все.
Несколько мгновений я был уверен, что Минна сейчас ударит Тони, подкрепив свои слова ударом как аргументом. Кажется, Тони ждал того же. Вдруг гнев Минны стал стихать.
– Вон. – Он махнул рукой вверх, на помятую крышу грузовика. Ни дать ни взять Цезарь, указывающий перстом на небеса. – Вытряхивайтесь.
– Что? – удивился Тони. – Прямо здесь?
– Вон, – спокойнее повторил Фрэнк. – Топайте домой пешком, вы, тупые бараны.
Мы оторопело смотрели на Минну, хотя его слова были предельно ясны. Грузовик остановился кварталах в пяти-шести от приюта, не дальше. Но нам не заплатили, не напоили нас пивом, не угостили горячим вкусным пончиком. Я так и чувствовал вкус разочарования – как будто надкушенный пончик оказался без сахарной пудры. Тони открыл дверь грузовика, опять подпихнув при этом многочисленные осколки, выскользнул из него, а за ним послушно последовали все мы. Мы стояли на тротуаре растерянные, щурясь от яркого света.